Я с тобой играл

– Прости! – Эрик тут же поднимает руки перед собой. – Это всё он придумал, если что!

– Да-да, я виноват, – смиренно опускаю голову, расплываясь в улыбке: – Но совсем не раскаиваюсь, если что.

Эля собирается возмутиться, но я быстро её целую, хватаю за руку и переплетаю наши пальцы. Мы выходим из зала, и я обращаюсь к Эрику:

– У меня будет ещё одна просьба. Помоги нам свалить из школы. Хочу побыть со своей девушкой наедине, – подчеркнув голосом слово «девушкой», бросаю взгляд на Элю.

Она смущённо улыбается и сжимает мою руку.

– Зачем из школы валить? Подсобка же свободна! – ехидно замечает друг. Потом сдаётся: – План есть?

Моя улыбка становится шире:

– Да сколько угодно!

* * *

Я прохожусь губами по шее. Поднимаюсь к подбородку, устремляюсь к её припухшим губам… Особое внимание уделив уголкам рта, с наслаждением впиваюсь в него. Нависнув над Элей, вынуждаю её лечь на парту…

Градус между нами за последние три недели вырос до предела.

Каждую перемену мы проводим в подсобке. Иногда прогуливаем уроки – тоже в подсобке.

Бунт! Да, это он есть!

Отец запретил Эле быть со мной. А мне – с ней. Но подчиняться мы не собираемся. И не собираемся скрывать наши отношения.

Но отец слишком занят работой и отношениями с Элиной мамой. А ещё каждодневными ссорами со Снежаной, которые я наблюдаю по вечерам. Горгона явно подозревает о продолжении его романа на стороне.

Или ему не до меня потому, что Рус выкидывает номера: сначала не стал поступать в престижный Лондонский университет, потом его новый мерседес оказался покрыт развесёлым граффити…

Оказалось, что машину разрисовала Вика – девушка с синими волосами. Она стала для нас с Элей героем, ведь ей единственной удалось пошатнуть самоуверенность моего брата настолько, что Рус буквально заболел этой девчонкой.

В любом случае, отец вот уже три недели не видит того, что происходит прямо у него под носом. Не видит или не хочет видеть, что мы с Элей нарушаем установленные им правила. И встречаемся, несмотря ни на что.

– Демьян, – шепчет Эля, уперевшись руками мне в грудь, – это слишком…

Да, знаю. Иногда нас так захлёстывает страстью, что я с трудом могу себя контролировать. Мы оба тяжело дышим. Воздух в маленькой подсобке раскалился до предела. Эля спиной лежит на парте, я придавил её своим телом. Даже пару пуговиц на её кофте успел расстегнуть.

– Ты помнишь про своё обещание? – негромко спрашивает Эля, пряча взгляд под ресницами.

Не будь здесь так темно, уверен, что увидел бы её порозовевшие щёчки.

– Да, помню… – отзываюсь осипшим от напряжения голосом. – Мы будем ждать до ноября… Но мне всё сложнее сдерживаться… – признаюсь по-честному.

В ноябре нам с Элей исполнится по восемнадцать. Наши дни рождения рядом. Сначала мой, потом её – всего через два дня. Договорились, что отметим сразу оба в её день рождения – он приходится на воскресенье.

Звенит звонок, и я с тяжёлым вздохом застёгиваю пуговицы на её кофте. Потом мы торопимся на урок. Можно было бы прогулять, но это любимый предмет моей Золушки. Литература.

За это время мы дочитали все книги, которые были заданы на лето. Делали это тоже вместе. Иногда на лавочке в парке после школы. Иногда прямо в подсобке, прогуливая очередной урок.

Моя Золушка буквально за несколько дней умудрилась разбудить во мне тягу к знаниям. Даже учителя нас не рассаживают, считая, что она прекрасно на меня влияет. И закрывают глаза на то, что иногда на уроках мы переплетаем наши пальцы под партой.

Кстати, Эля прекрасно вписалась в наш класс и подружилась со всеми, особенно с Васькой. Эрик и Вася тоже потихоньку налаживают отношения друг с другом, и мы даже гуляли однажды вчетвером.

В общем, жизнь налаживается. И даже не известное пока будущее совсем не пугает нас.

Глава 47

Эля

– Эль, ну что с тобой? Сегодня же твоё восемнадцатилетие! – подбадривает меня Васька. – Посмотри, какая ты красивая!

Я оглядываю себя в зеркале. Новое платье, за которое заплатил Демьян, сидит просто бесподобно. Но внутри не утихает беспокойство – меня пугает неизвестность сегодняшнего дня, ведь я не знаю, куда он меня поведёт. И как бы ни пытала его, он отделался лишь одним словом – бал. Потом добавил, правда, совсем не внося ясности: «Бал для моей Золушки».

Парень явно что-то задумал, но не хочет посвящать меня в детали.

А ещё там, за стенкой, находится моя мама. Вот уже целый месяц у нас натянутые отношения, потому что она знает, что я ослушалась Георгия Юрьевича и продолжаю встречаться с его сыном. Сам мэр больше не вёл со мной никаких бесед и, как выяснилось недавно, теперь редко появляется у нас дома.

Может, они поссорились из-за меня, а может быть, и нет… Но моя мама страдает – это очевидно.

– Вот! Это подарок от меня! – говорит Василиса, внезапно протягивая мне маленькую коробочку. – Примерь. Надеюсь, тебе понравится.

С волнением достаю из коробочки золотые серьги.

– Да ты с ума сошла, Васька! Это же безумно дорого!

Я и обескуражена, и возмущена её расточительностью. Но подруга безапелляционно заявляет в ответ:

– Надевай!