Я с тобой развожусь

Прихожу в себя под утро. Вроде бы операция не сложная, без каких-то там реанимаций и прочего. Просто спица и еще какая-то хрень, о которой вчера при поступлении в больницу мне подробно рассказывал врач битых полчаса. Но чувствую себя так, как будто по мне танком проехались. Снотворным, что ли, накачали?     

Пытаюсь сесть на постели. Какая-то пустота в башке, как будто из нее весь мозг вытащили, а положить обратно забыли.          

- Ян!         

Ко мне бросается… нет, не Рита. Хотя, наверно, я сейчас, в такой ситуации и не хотел бы ее видеть рядом. Здесь мама. Лучше бы это был Лесков с ящиком виски.          

- Что ты здесь делаешь? - хмурюсь, окидывая взглядом палату. - Врач сказал, что утром после осмотра мне можно будет ехать домой.        

- Вот именно! Я как только узнала об аварии, сразу приехала. Как ты собирался добраться до дома?        

В голосе матери слышатся истеричные нотки, но теперь я не слышу фальши.       

- Давно изобрели такси, если ты не в курсе.       

- Исключено! Я отвезу тебя, а потом отправлюсь за вещами, - говорит мама так, что сразу становится ясно - спорить с ней бесполезно.        

- За какими вещами? - не сразу понимаю, о чем речь.         

- За своими, разумеется! Пока я поживу у тебя. Буду помогать во всем.      

- Вообще-то у меня есть прислуга.          

- Это другое, как ты не понимаешь?            

С удивлением смотрю на мать и жду продолжения в виде душещипательных и высокопарных фраз. Учитывая, как именно мы завершили нашу последнюю встречу и слова мамы, брошенные напоследок, ни на какую искренность рассчитывать не приходится.         

- Я очень много думала о том, что ты мне сказал, когда мы виделись ну…        

- Я помню.        

- Да… Мне очень жаль, что все так получилось!        

Мама заламывает руки, но сейчас у меня нет ни интереса, ни желания наблюдать за ней и размышлять о том, есть ли хоть доля правды в ее словах.        

От необходимости отвечать меня спасает врачебный обход. Никогда не думал, что буду настолько рад видеть человека в белом халате. Ведь сейчас мне хочется просто поехать домой, где мне (я в этом уверен) станет лучше. Остальные вопросы могут и подождать их с разрешением.        

Пусть на паузе будут не только мои с женой отношения, но и моя нынешняя жизнь. 

Часть 31. Марго

- Ну как ты тут?                                                                                                                                                    

Элеонора вваливается в дом, волоча за собой два огромных пакета и в этот момент напоминает собой самую обыкновенную бабушку, а не знаменитую блогершу рунета.                                       

Вместо ответа я развожу руками, и она прослеживает за ними взглядом, утыкается в абсолютно пустой холст. На нем - ни штриха, ни малейшего признака жизни. Почти как и во мне самой.           

Все последние дни сливаются для меня в одну сплошную попытку не думать. Не думать о Яне, не думать о будущем, не думать о своей неспособности писать. И прежде всего - не думать о той безликой пустоте, в которой я беспомощно тону.                                           

Но разве я не этого хотела? Разве не желала себе доказать, что чего-то стою без имени и денег мужа? Теперь у меня были для этого все возможности. Вот только сил - не было.                          

Что это? Привычка жить для кого-то другого? Или реальная неспособность быть самостоятельной единицей? А может, невозможность примириться с тем, что Ян ушел из моей жизни, хоть и по моей же собственной просьбе?               

Так много вопросов… и совсем нет на них ответов. Только безвольное плаванье по течению…         

- Я купила твой любимый чай, - бодро говорит Элеонора. - Знаю,  как он быстро у тебя заканчивается.              

Рассеянно киваю в ответ:                                                                                                                               

- Здорово.                                                                                                                                                                  

Это короткое слово - похоже, все, на что я сейчас способна.                                                                 

Но Элеонора не сдается. Расправившись с продуктами, которыми забила холодильник под завязку, она решительно берется за френч-пресс, чтобы заварить мне чай.                                      

Когда тонкий гречишный аромат наполняет кухню, начинает казаться, что все тело заливает тепло. До этого момента я и не подозревала, что у меня внутри настолько… холодно.                                     

- Зима нынче рано пришла, - замечает Элеонора, глядя в окно.                                                                  

- И так неожиданно, - говорю с горечью, прикрывая ее кривой улыбкой.                                            

- Ты же помнишь, что должна в первую очередь думать о ребенке? - требовательно спрашивает Элеонора, разливая по чашкам чай.           

- Да.                                                                                                                                                                             

- Так соберись! Твое состояние явно не пойдет ему на пользу.                                                                

Знаю, что она права. Знаю, но… что мне с собой поделать? Притворяться счастливой - вовсе не значит ею быть.        

- Слушай… - произносит бабушка со вздохом. - Не уверена, что стоит об этом говорить, но ты все же имеешь право знать.             

- О чем?..                                                                                                                                                                      

Сердце подскакивает к горлу. Почему вдруг кажется, что случилось что-то страшное?                       

- Ян попал в аварию.                                                                                                                                                 

Чашка с чаем механически высказывает из рук и падает на пол. Брызги кипятка разлетаются в разные стороны, вместе с громким стоном разбитого стекла. Но в ушах оглушительно стучит только одна фраза: «Ян попал в аварию».                  

- Что с ним? - выдыхаю с трудом, едва шевеля помертвевшими губами.                                             

- Спокойно! Он жив. Кажется, отделался сломанной рукой.                                                                  

Руки и ноги так трясутся, что я кое-как нахожу рядом стул и буквально падаю на него. Элеонора продолжает успокаивающе говорить:               

- Все с ним нормально будет. Он уже дома. Об этом случае даже пресса не узнала, мне случайно рассказали общие знакомые…              

- А если ему нужна помощь?