Я сам нарек себе судьбу

Виктор (роется в куче бумаг, ненужные бросает на пол). Помню, мама показывала мне тетрадку со своими воспоминаниями о деде, о блокаде… Тоже надо бы найти… (Находит фотографию в рамке.) Вот ее фото как раз того времени, когда она ушла к Петру… Счастливая! А как все кончилось? Прожила с ним сорок лет и все мучилась. Ушла от скучного, но хотя бы тихого Сига, а к кому пришла? Петя ведь тоже был не подарок. Всех ее подружек и родственников разогнал своим ядовитым языком! Свою маменьку, которая уже под себя делала, притащил в квартиру… Еще и жадный был, трясся над каждой крохой – блокадный синдром! Вот и жили как кошка с собакой… Да еще болезни: сначала мама его от туберкулеза лечила, потом сама стала хроником… В общем, не жизнь, а сплошное мученье!

Галина. Да уж, не повезло этому поколению: репрессии до и после войны, война, блокада, поголовная нищета… И вдобавок всюду ложь и страх перед органами… Зинаида Фёдоровна рассказывала, что ее, беременную тобой, чуть не замели за анекдот. Кто-то из подружек настучал. Сиг спас, поговорил с кем надо. Он ведь имел безупречную партийную репутацию, был вечным районным депутатом, работал на всех выборах, руководил фабричной колонной на всех праздничных демонстрациях…

Виктор. А под конец еще лихие девяностые, снова голод, ворье, бандиты да мошенники под флагом демократии… (Достает из кучи синюю потрепанную папку.) Ну-ка, что тут?.. Смотри, на машинке напечатано!.. Драма в трех действиях «Сильнее хлеба»… Пётр Александрович сочинил… (Листает.) А вот и рецензия… (Читает про себя, хохочет.) Интересно! Полвека назад правда о ленинградской блокаде была уже никому не нужна. А сейчас?

Галина. А сейчас и подавно!

Виктор бросает папку в общую кучу мусора.

Занавес

Лариса Джейкман

Родилась в Астрахани, где до сих пор витает дух старинных мифов и легенд. Мечтательная девушка после окончания института увлеклась написанием лирических стихов, некоторые из них нашли свое признание: на их слова были написаны песни. Позже ее увлекла проза, начались пробы пера. И в 2004 году в свет выходит ее первая книга. С тех пор издано более десяти произведений автора. В 2020 году Лариса Джейкман была награждена медалью Первой общенациональной литературной премии им. Пушкина. Но на достигнутом она не останавливается. «Широкий круг читателей, неиссякаемый интерес к жизни вдохновляют меня и поддерживают мой творческий потенциал», – признается Лариса Джейкман.

Покаяние

Семейные тайны, скелеты в шкафах… Как долго они в состоянии храниться и не всплывать на поверхность: год или всю жизнь? У всех по-разному, наверное. Но вот одну историю я хочу рассказать. Она хранилась в тайне больше чем полвека, но наконец раскрылась.

Дед Матвей был любимчиком в своей деревне. Его любили все от мала до велика. Это случилось в те времена, когда деревня еще более-менее процветала: обновлялись дома, цвели сады и плодоносили огороды, а молодежь массово не бежала в города.

Хозяйство у деда Матвея было крепкое, семья дружная: жена Александра, дочь с зятем и двое внучат, взросленьких уже, школу оканчивали. Жили одним большим домом, не ссорились и не бранились.

Ему уж восьмой десяток шел, и здоровье стало подводить. Нет-нет да и приляжет. То сердце колет, то голова как чугунная да звон в ушах. Жена вокруг хлопочет, кружку с чаем поднесет или просто рядом посидит. А как-то захворал он совсем. Глаза прикрыл, молчит.

Александра села рядом, взяла мужа за руку и так тихонечко заговорила:

– А помнишь, как ты Сашку Малютину любил, соседскую красотку? Бегал за ней, за околицу гулять водил. Все думали, что сватов зашлешь да замуж ее возьмешь. Чего только бабы не болтали тогда. Помнишь?

Дед Матвей молчал, но веки подергивались, не спит, видать, слушает. Александра и продолжила:

– А я вся в зависти была к этой Малютиной. «Вот ведь как хорошо, – думаю, – красивой-то быть. Самый завидный жених Матвей ей достался». А на меня-то и не смотрел тогда никто. Разве что Ванька-кузнец, который палец себе отрубил. Помнишь его?

Матвей не отвечал, только слезинка выкатилась и капнула на пеструю наволочку. Александра погладила мужа по руке и сказала:

– Никого уж нет в нашей деревне. Ванька с войны не вернулся, а Александра Малютина как за городского замуж вышла, так в деревню нос и не кажет. Да и ее-то родня уж померла вся, чего ей здесь делать? Родительская изба заколоченная стоит. Зачем она ей?

Дед Матвей вдруг открыл глаза и спросил:

– Чего это ты в воспоминания ударилась, Александра? Или сказать чего хочешь мне напоследок?

– Да господь с тобой, Матвеюшка. Это я так, тебя подбодрить. А чего мне тебе говорить? Ты и так всю мою подноготную знаешь, как и я твою.