Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка

Сидя в машине, Рейкс достал капсулу и повертел ее в руках. Она хорошо прилегала к ладони, не так, как граната, а словно бы ее форма делалась по куску мягкой глины, который чуть-чуть сжали в кулаке и получили удобные волнистые очертания. Корпус капсулы делился канавками на ромбики, как граната «лимонка», чтобы при взрыве получались осколки. На основании была маленькая впадинка. На краю, заподлицо с основанием, крепилась тонкая полоска легкого металла, узенький язычок, кончик которого загибался вниз в виде перемычки. В ушки по краям языка была продета стальная игла, прижимающая перемычку к основанию. Придерживая язычок пальцами, Рейкс попытался вытащить иглу. Он ничего не мог с ней сделать, пока не заметил, что один ее конец расплющен в диск с насечкой по краям. Рейкс крутанул диск, игла повернулась и немного продвинулась вперед. Он завинтил ее обратно и вылез из машины.

Он прошел ярдов пятьдесят к овечьей тропке, что вилась между холмами. Ветер дул ему в спину. Где-то впереди и справа послышалось грубое, будто простуженное блеяние и кашель овец. Рейкс сошел с тропы и двинулся на их голоса, пробираясь в высоком, до колена, вереске. С подветренной стороны у гранитной скалы паслись пара овец и три уже не маленьких ягненка. Один поднял голову, посмотрел на Рейкса, беспокойно переступил с ноги на ногу и вернулся к своей траве. Рейкс, послюнив палец, посмотрел, откуда дует ветер, прошел пару метров в гору, стал к ней спиной. Потом, крепко придерживая язычок, стал выкручивать иглу. Овцы паслись футах в сорока от него. Рейкс освободил иглу и бросил капсулу футов на двадцать вперед, услышал, как щелкнул, распрямившись, язычок. Граната упала на кочку, покатилась вниз и остановилась у зарослей папоротника.

Медленно отступая назад, Рейкс считал про себя секунды. Овцы продолжали спокойно пастись. При счете «десять» послышался мягкий хлопок, капсула подпрыгнула на фут и, видимо, разорвалась, потому что больше он ее уже не видел. Сказать по правде, Рейкс, не заметил вообще ничего. Никакого видимого газа не появилось.

Он взглянул на овец. Они все так же мирно паслись. «Если в этой штуковине что-то и было, — подумал Рейкс, — то это что-то должно отнести к ним ветром». И вдруг… Ближняя овца приподняла голову, ноги ее подкосились. Словно разыгрывая пьесу или какой-то прекрасно отработанный и хорошо разученный цирковой трюк, выполняемый по сигналу, упала и вторая овца. Не на бок, не сопротивляясь и не протестуя, а просто подчинившись силе тяжести. Глядя на овец, Рейкс заметил, как над ними, метрах в двух от земли, пролетал дятел, собираясь подняться на выступающий гранитный утес. Но на полпути земля призвала вдруг к себе и его, и в мгновение ока, мелькнув красными, черными и белыми перьями, птица упала камнем.

Рейкс повернулся и пошел обратно.

…Мери пришла к нему в ту ночь, как делала всегда, даже если родители были дома, и осталась с ним до рассвета. На заре, после любви, он взглянул ей в лицо. Это было лицо Мери. Лицо, которое он знал, лицо той женщины, которая собиралась наполнить Альвертон детьми. На нем не было и следа сверхъестественной росы. Чувствуя его взгляд, Мери открыла глаза и подмигнула.

— Любишь? — спросила она.

Он кивнул в ответ.

Она приподнялась, поцеловала его и сказала:

— Ты сегодня не в лучшей форме. Слишком много вчера выпил.

На обратном пути он дал крюк в Данкери, оставил машину у дороги и спустился к тому месту, где накануне паслись овцы. Опасность уже миновала. Содержимое гранаты давно улетучилось. В то утро не было тумана, яркое солнце играло на бронзовом вереске.

В тени гранитной скалы лежала старая овца. Там же лежал и дятел, тоже мертвый. Но рядом с умершей матерью стоял ягненок. Он заковылял прочь от Рейкса, потом обернулся и заблеял, но не потому, что просил молока (он давно вырос из этого возраста). От второй овцы и еще двух ягнят не осталось и следа, не было и следов того, что животных убрали: не было тракторных следов. Там, где взорвалась капсула-граната, Рейкс нашел несколько пластмассовых осколков и оставил их на месте.

Возвращаясь обратно, он размышлял, почему погибли именно старая овца и дятел. Дома Рейкса нетерпеливо ждал, надрывался телефон. Звонила Мери.

— Сколько ты вчера выпил? — спросила она.

— А что?

— Да ты забыл свою сумку. Я привезу ее.

— Сам приеду за ней попозже.

Через два дня он позвонил Бернерсу, договорился встретиться с ним в Королевском автоклубе, где и рассказал о капсуле.

— За каким чертом они нужны Сарлингу?

— Кто его знает. Мне кажется, с их помощью разгоняют демонстрации, держат на тех складах, что под рукой, чтобы побыстрее распределить между силами полиции и армии Кента и Сассекса.

— Не хотел бы я увидеть толпу людей, лежащих, как те овцы, — сказал Рейкс. — Многие из них уже не встали бы на ноги. Что это за штука такая?