Я сбилась с пути

Наблюдатель какой-то дерганый, большие карие глаза четко выделяются на шоколадной коже на тон-два темнее ее. Он источает нервную энергию, которая делает его похожим на перепуганное животное и уводит от того, что под всем этим скрывается симпатичный парень, хорошо одетый и отчаянно пытающийся держать себя в руках.

Другой, Натаниэль, похож на человека, который никогда в жизни не обременял себя рамками. С такой внешностью ему это и не нужно. Он такой привлекательный – высокий, худощавый, с чертами лица, за которые люди платят деньги, – что это остальным нужно держать себя в руках. Но не Фрейе. Ее так долго окружала красота, что она ее больше не впечатляет. И Натаниэль тоже ее не впечатлил бы, если бы не глаза разного цвета – один зеленый, второй серый. Они портят его совершенство. И делают его бесподобным.

«Ты довольно красива, – однажды сказал ей Хейден, – но тебя отличает твой голос». Из этого следует, что без голоса она как все. Она никто.

В дверь стучат, заходит доктор. Фрейя сразу же его рассматривает: молодой и красивый, но самоуверенная ухмылка все портит.

– Что вас беспокоит? – спрашивает он.

Такой же вопрос задал доктор, у которого она была сегодня. Зачем его задавать? Не могут прочитать в анкете? Только в этот раз мама Фрейи не может приступить к объяснению, а Натаниэль молчит.

– Мы были в парке, – начинает Фрейя. – И я вроде как упала с моста на него.

– Вы упали с моста? Потеряли сознание?

– Нет, – отвечает Фрейя. Наверное, следовало сказать, что она потеряла сознание, тогда это бы уменьшило ее вину. «Она не виновата, – твитнули бы они. – Она упала, потеряв сознание. Бедняжка. Знаете, у нее пропал голос». – Я просто потеряла равновесие.

Он подкатывается на стуле к Фрейе и останавливается у ее босых ног.

– Ого! – восклицает он, как будто только что заметил, что они ампутированы и она приковыляла на кровавых обрубках. – Что случилось?

– Ноги просто испачкались, – отвечает Фрейя.

– Как? – спрашивает он.

– Грязью, – тихонько бормочет Наблюдатель, и Фрейя едва не улыбается.

Доктор поворачивается к Наблюдателю.

– Это она на вас упала?

– Нет, – отвечает он. – Я – Харун. Случайный свидетель.

– Настоящий самаритянин. Харун помог мне привести сюда Натаниэля, – говорит Фрейя, радуясь, что таким образом узнала его имя. Ее учили всегда обращаться к человеку по имени. Тогда он ощутит свою важность. Если она будет обращаться к нему по имени, возможно, он не настроит против нее интернет.

– Кто Натаниэль? – спрашивает доктор.

Она показывает на угол, где такой высокий Натаниэль успешно старается казаться незаметным.

Доктор наконец отрывает взгляд от Фрейи и смотрит на карту.

– Натаниэль Хейли, – читает он.

– Да? – рассеянным голосом откликается Натаниэль.

– Значит, она вас вырубила? – Он показывает на Фрейю.

– Да, наверное, – отвечает он.

– Не самый худший способ вырубиться, – подмечает доктор, бросив на Фрейю заговорщический взгляд. Она смотрит вниз и думает: «Прекрати. Просто прекрати».

«Харизма, – назвал это Хейден. – Понимаешь, есть в людях нечто невидимое, что притягивает других. Ее нельзя подделать. Она либо есть, либо нет». Хейден сказал, что у Фрейи есть харизма. А вот у Сабрины – нет.

– И вы потеряли сознание? – спрашивает доктор.

Натаниэль пожимает плечами.

– Да, потерял, – вмешивается Фрейя.

– Мне нужно услышать это от пациента.

Натаниэль не отвечает. Похоже, у него действительно поврежден мозг.

– Да, – не выдерживает Харун. – Он потерял сознание. Она упала на него. Он потерял сознание.

– Я буду признателен, – произносит доктор неприятным тоном, – если вы позволите мне опросить пациента.

– Но как он расскажет, если в этот момент отключился? – говорит Харун. – Я там был. Я все видел.

* * *

«Я все видел».

Харун даже не представляет, что сейчас эти слова исцеляют Натаниэля больше, чем все, что может сделать доктор. Кто-то видел.

– Значит, вы потеряли сознание? – снова спрашивает доктор Натаниэля.

Натаниэль смотрит на Фрейю, на Харуна – оба кивают.

– Да, – отвечает он.

– И его вырвало, – добавляет Харун. – На ее туфли.

– Так вот почему вы без обуви! – восклицает доктор. – Нельзя ходить так по городу. Посмотрим, можно ли подобрать вам что-нибудь в забытых вещах.

– Да ничего страшного, – отказывается Фрейя.

– Вы можете наступить на стекло.

– Да нет, правда. Все хорошо, – настаивает она, бросая на Натаниэля взгляд с намеком на шутку. Но он его не ловит. (Раньше он был очень хорошим кетчером, когда играл на первой базе.) Не оттого, что не может, а потому, что не осмеливается.

Это уже зашло слишком далеко. В осмотре нет необходимости.

Но доктор достает фонарик и проверяет глаза Натаниэля.

– Гетерохромия, – объявляет он.

– Это как гематома? – спрашивает Харун.

– Нет. Это когда разный цвет глаз. Хотя левый зрачок неподвижен.

– Вы имеете в виду зрачок в глазном протезе? – спрашивает Натаниэль.

– Точно. Конечно. Вы сбили меня с толку разными цветами. Но мне нравится. Это какая-то дань уважения Дэвиду Боуи?

– Можно продолжить обследование? – нетерпеливо спрашивает Фрейя. – У нас мало времени.

Доктор подкатывается к компьютеру.