Я сделаю это для тебя

— Проходите, — сухо кивнула графиня.

— Вы знакомы с Жанной де Саваж? — спросила я светским тоном. — И с господином Фелисьеном? Господин Асканио Нери и госпожа Евдокия Елизарьева в столице впервые.

На Жанетту хозяйка посмотрела так, будто та сделала ей что-то нехорошее. На Фелисьена — испытующе. По остальным просто скользнула взглядом.

Мы прошли в гостиную, где служанка спешно снимала чехлы с диванов и банкеток.

— Я не принимаю гостей, — сказала хозяйка. — Это небезопасно. Поэтому… говорите, что хотели, и отправляйтесь восвояси.

— Хорошо, — кивнула я. — Где мой внук, госпожа графиня?

— Зачем он вам? — нахмурилась та.

— Хочу забрать в безопасное место.

— Нет сейчас во Франкии безопасных мест.

— А я не сказала ни слова про Франкию, — покачала я головой.

— И его наследства тоже нет. Анвиль разрушен и разграблен.

— Богатство — дело наживное. Главное — выжить. А ему — спастись и вырасти. Дальше будет видно. Нам с вами, графиня, делить нечего. И раньше было нечего, если честно, а сейчас — так и вовсе. Желаете — отправляйтесь с нами, в Лимей и дальше, и присматривайте за ним сами. Но если вы отправитесь с нами, то можете не вернуться, потому что это далеко. Зато останетесь живы.

Жанна вытаращилась на меня, осознав, что я говорю, но — промолчала. Правильно, молчи, потом поговорим.

Графиня вздохнула… и поднялась.

— Хорошо, идёмте.

Я тоже поднялась, глянула на остальных — осторожно, мол, глядите в оба, и всем можно со мной не ходить. За мной пошёл Фелисьен.

На третьем этаже, в небольшой комнатке я увидела девицу лет двадцати… и колыбель с двумя спящими младенцами.

— Два младенца? — не поняла я. — У нас с вами двое внуков?

— У вас — двое, да, — поджала губы графиня.

А у вас — один? Так-так.

— Второй младенец — тоже ребёнок моего сына? — решила я прояснить всё и сразу.

— Бесстыдница Тереза родила его за три дня до родов моей дочери. И… возможно, не будь этого, моя Мари осталась бы жива! Её подкосило рождение бастарда у мужа. И ладно бы от кого другого, а то — у её собственной камеристки! Если бы Мари, умирая, не просила меня позаботиться об обоих детях, я бы никогда этого не сделала! И вот ещё, оба младенца — маги!

— Ну ещё бы, они Рьены по прадедушке, — сообразила сказать ошарашенная я. — Как узнали, что маги? Они ж ещё малы?

— Полгода им, — ответила графиня. — И они начинают светиться, если голодны, или… или если их нужно перепеленать. А я с магами не справлюсь.

Два внука Женевьев, значит.

— Тереза, собирайтесь, — кивнула я молчавшей девице, которая в ужасе смотрела на нас с графиней. — И детей собирайте. Пойдём в безопасное место. Графиня, вы с нами?

— Нет, — покачала та головой. — Здесь родилась, этот дом принесла мужу в приданое, здесь прожила всю жизнь, здесь и умру. Тереза, ты оглохла? Слышала, что говорит маркиза? Слушалась её сына, слушайся теперь и её! А мой долг отдан.

Оказалось, что Терезе собираться недолго. Она подхватила какой-то узел, сунула его в люльку, и была готова и люльку сама тащить, но Фелисьен открыл портал.

— Сюда, — сказал он ей.

Дальше позвали наших, Тереза взяла одного младенца, Дуня второго, обе шагнули в овал. Люльку утащили Фелисьен и вынырнувший из теней ему на помощь Северин, а я позвала Жанну и Асканио — эвакуируемся.

— Всего вам доброго, графиня, — кивнула я хозяйке дома.

— И вам, маркиза. Или нужно говорить — ваше высочество? — нехорошо усмехнулась она.

Дёрнула за шнурок, где-то рядом прозвенел звонок. Двое появившихся из боковой двери мужчин были не из тех, кто встречал нас внизу.

— Вот она, — кивнула она на меня.

Один из них схватил меня за руку и дёрнул куда-то в темноту… и это приключение для меня закончилось.

31. В подземелье

Я пришла в себя от боли, и это была совершенно непривычная боль. Меня крутило и ломало, не как от высокой температуры, но — будто впрямь выкручивают, как бельё. Я даже не сразу сообразила, что лежу на чём-то ровном и жёстком, и на самом-то деле никто меня не трогает.

Открытые глаза не помогли мне ничем — вокруг было темно. Шевелиться не вышло — сил нет и больно. Поэтому я снова закрыла глаза… и на очередном пике боли снова провалилась в беспамятство.

Следующее пробуждение случилось от голосов где-то поблизости. Такой сильной боли, как в прошлый раз, уже не было, осталась фоновая.

— Эта дрянь ещё и дерётся!

— А ты думал, она спокойно с тобой пойдёт?

— Я думал позабавиться с ней немного, маг же, вдруг она особенная, не как все?

— Дурак ты, ну и что теперь, раз маг? Видишь — как у всех, две руки и две ноги, и голова.

— А чего штаны надела?

— Чтобы было удобнее тебя бить, — прозвучал женский низкий голос следом за ударом и воплем.

— Не подходи к ней близко, видишь — пинается.

— Мастер сказал, они будут как дохлые, а что вышло — пинаются, кусаются и что только не делали уже! Дохлая как раз та, кого надо обменять, а тут, я смотрю, и обменивать-то уже нечего! Она хоть дышит?

— Сейчас гляну.

И тут кто-то подошёл ко мне. Я услышала треск свечи и шаги, и увидела сквозь сомкнутые веки слабый свет, и ко мне наклонились — да уж, зубы кто-то не чистил или очень давно, или вовсе никогда.