Я сделаю это сама (СИ)

- Маркиза потеряла дар речи и не рада лимейскому вину, - рассмеялся полковник Трюшон.

- Я сегодня то и дело теряю дар речи, но я весьма рада вашему визиту. И подаркам рада тоже, благодарю вас, - кивнула я. – Прошу садиться.

И дальше понемногу дело пошло. Начали с речи отца Вольдемара о том, что Поворотница весьма рада новым жителям. Дальше ещё что-то говорили, желали долго и радостно жить в этом доме, а ещё обсуждали предстоящую свадьбу, предстоящую зиму, как скоро наступят холода и как скоро ляжет снег – мол, подзадержался в этом году, будто ждал, пока Женевьева Ивановна в новом доме устроится.

Ну вот, значит, и погода с природой за меня. Спасибо старичку-бурундучку?

А когда почти всё съели и порядочно выпили, взялись танцевать на свободном месте. Платон Александрович играл что-то разухабистое, ему подыгрывали на взятых со стола ложках и какой-то небольшой дудочке, а потом он отдал инструмент Павлуше Ворону, и тот взял, а сам подошёл ко мне.

- Маркиза, вы ведь не откажетесь танцевать?

Я рассмеялась.

- Платон Александрович, мне очень приятно, но я не танцую.

- Как так? – он не поверил.

- Так сложилось.

И мне очень повезло, что Женевьева не танцевала, потому что как бы я иначе выпутывалась? Я ж и близко не знаю ни менуэтов, ни сарабанд, контрдансы видела вполглаза, и то только потому, что пару лет назад приглашали на корпоратив преподавателей, и они какие-то простейшие вещи разучивали со всеми прямо там. И так объясняли и так на всех смотрели, что выходило даже у тех, кто отродясь ничего не танцевал. И это мой единственный опыт, больше не знаю ничего.

- Тогда давайте петь, - сказала Федора Феоктистовна. – Ульяна, запевай!

Ульяна, ничуть не смущаясь, запела что-то величальное – как у нас на горе, да на бережку высоком, да стоит новый дом, а кто же в нём живёт, а Женевьева-свет Ивановна, а руки-то у неё, как золото чистое, а глаза-то как яхонты заморские, и что-то ещё, и как-то очень гладко у неё выходило, загляденье просто. Прямо вспомнилось, что в прошлой жизни был телефон, и на него всё снимали, а тут – только сохранить в памяти, никак иначе.

- Женевьева, ты тоже певунья, я помню, - улыбнулась Ульяна.

- Я подумаю, - кивнула я.

Платон Александрович под гитару спел о чёрных очах, которые не забыть, если увидел хоть раз, а я подумала – всё одно пропадать, так отчего не прямо сразу?

- Не дадите ли гитару, Платон Александрович?

- С огромным удовольствием, - то протянул инструмент.

Не пела я давно, не играла ещё давнее, но вдруг не опозорюсь? Наверное, от меня не ждут больших умений, если Женевьева не пела? Потому что пальцы-то отвыкли от струн!

Я с юности люблю романсы. Но Женя не любил их категорически, кривился и хмурился, и я забросила. Но сейчас-то никто не станет кривиться!

И я взялась петь про белой акации гроздья душистые, скорее немного подыгрывая себе, чем полноценно аккомпанируя, но – как уж смогла. Руки-то тряслись.

Однако, встретили моё сольное выступление весьма благодушно, просили ещё. Ещё – потом, нужно тренироваться, вот.

Что, выходит, жизнь есть и на краю мироздания, так? И не самая худшая, так?

У меня есть отличный дом, печь топится, вокруг если не одни лишь друзья, то расположенные ко мне люди, их тут есть сколько-то. Значит, будем жить.

44. Покуда земля ещё вертится

44. Покуда земля ещё вертится

Анри сидел за столом и дивился.

На новоселье маркизы Женевьев дю Трамбле в поселении Тихая Гавань стол ломился от еды. Но эта еда разительно отличалась от знакомых ему королевских пиров, и обитателям королевского дворца в Паризии, наверное, и в голову не могло прийти такое есть. Поварам – приготовить, и слугам – подать.

Тут же за стол набилось несколько десятков человек, и все ели да нахваливали. И если он что-то понимал – часть закусок принесли гости, а остальное было приготовлено на здешней кухне… маркизой и соседками? Или она только командовала, она умеет?

Маркиза сидела рядом с ним, благосклонно на всех глядела, не морщила нос, не кривила губы, ровно всем улыбалась. И сыновьям её прежней домохозяйки, которые уже крепко выпили и говорили несколько громче, чем следовало бы. И каким-то, очевидно, соседкам, что пришли, сели и придирчиво осматривали зал. А что тут пока осматривать-то – чисто, да и всё, и окна занавешены. Но если Анри что-то понимал в маркизе – та сделает всё так, что будет и удобно, и элегантно, и тепло, и сделает очень скоро.

Да, в доме было тепло – топилась печь, а сейчас ещё и надышали, уже открыли дверь на улицу, потому что не просто тепло, а ещё и душно. Клонило в сон, и после всех событий последних дней это ничуть не удивительно, ведь времени отдохнуть выпало очень мало. Это здесь нежить, а наверху – обычная жизнь крепости. И против нежити солдаты никак бы не помогли, потому что магических способностей не имеют, разве только ещё кого-нибудь бы сожрали и увели. Так что – хорошо, что их тут не было.