Я сделаю нам больно (СИ)

Ночнушка задиралась всё выше, а её ногти больнее впивались в его кожу, оставляя на ней глубокие следы в форме полумесяцев. Ей бы хотелось разодрать ему лицо.

Россыпь крупных мурашек забралась под собственную кожу. Зубы застучали мелкой дробью от волнения. Она провела языком по сухим губам.

- Медленнее, – шепнула почти неслышно. От тяжёлого дыхания болели перетянутые рёбра. – Не смотри, – низ живота тянуло и слегка покалывало. Она уже не понимала, что стало причиной тому: нужда или его действия? Он опустил глаза, и девушка больнее сжала пальцы на его предплечьях. Ещё немного, и она почувствует под своими ногтями его кровь. – Не смотри, я тебе сказала!

Илья послушно кивает, и ни без труда поднимает взгляд на её губы. Придерживая за бедра, легко приподнимет девушку и мягко опускает на сидушку.

- Я буду за дверью, – шелестит одними губами, и отпускает ткань. Милана тут же натягивает ту на бёдра, прикрывая то, что может. Смотрит на него, ожидая пока парень сдвинется с места. Но он продолжает склоняться над ней, не отрывая тёмного взгляда от её губ.

- Выйди.

Глава 47

Как же не хотелось открывать глаза. Остаться бы в этом состоянии подольше. Здесь тебя никто не трогает. Не приходится прятать взгляд, скрывая под прикрытыми ресницами правду, которая прожигает изнутри. Здесь никто не задаёт вопросы. Здесь никто не требует ответы.

Милане не хотелось просыпаться и возвращаться в очередной круг ада, где на пьедестале её сломанных чувств сидит Леднёв.

Точнее, лежит... блондинка открывает глаза и видит его. Совсем рядом. Спит как младенец.

Пододвинул стул к кушетке, но корпусом лежал вплотную к девушке. Вместо подушки - согнутая рука. Вторая рука покоится на её ноге, тщательно спрятанной под одеялом.

Девушка потянулась, чтобы убрать его руку, и почувствовала, как по груди скользнуло что-то холодное. Отклонилась на подушку и нырнула под ночнушку, пробегаясь пальчиками по тонкой цепочке. Потянула вверх.

Откуда это?

Цепочка из белого золота увенчана кулоном в виде двух обнимающихся силуэтов: мужской и женский.

Это он подарил? Конечно же, он. Кроме Ильи, этой ночью, в палате никого не было.

Она держала между пальцами кулон и смотрела на парня. Даже во сне его лицо сосредоточено. Между бровями застыла складка, ресницы чуть заметно подрагивали. Будто вовсе не спал. Просто от усталости прикрыл глаза, но готов был кинуться в любую секунду, если это потребуется.

Почему ты все испортил, Илья? И как убедить себя дать нам шанс, который ты так отчаянно просишь, хоть и не проронил ни одного слова?

Она же не совсем двинулась? Он же не просто так коршуном кружит над ней?

А этот вечер? Ей показалось, это совершенно не типичный поступок для парня. Да, бесспорно, он все сделал в своей излюбленной эгоистичной манере, но всё равно не тронул её ни разу, и даже вызвался помочь дойти до уборной.

Но, а во всем остальном? Он никогда на длительное время не уезжал из больницы. Он таким образом показывает своё раскаяние? Хочет искупить?

От нахлынувших чувств внутри всё переворачивалось. Все это неправильно, дико, неразумно. Но кто сказал, что у любви есть чёткие границы, которым нужно следовать? Любовь как раз находится за этими границами. Это что-то безрассудное, то, что живёт инстинктами. Любовь сплетается со страстью, а страсть - верная подружка ревности. Самого жестоко чувства в мире. Ревность сносит крышу. Уничтожает. А если ревность подпитать алкоголем, случится неизбежное. Как и в их случае. Нет возможности загладить вину… но, кажется, он не собирается отступать.

- Милана? - дверь открывается и палате появляется мама.

Девушка вздрагивает прячет кулон в разрез ночнушки, чувствуя, как холодный металл непривычно жжёт кожу.

- Мам? - приподнимается на локтях.

На этом слове и Илья вскидывает голову. Быстро убирает руку с ноги Миланы и проводит ею по лицу, пытаясь понять, что происходит?

Обводит мутным взглядом женщину, по инерции поднимается. Выходя из палаты, на ходу бросая дежурное «доброе утро», сразу же в коридоре сталкиваясь, нос к носу с отцом.

- Ты что здесь делаешь? - удивлено смотрит на закрывающуюся дверь, из которой только что вскользнул сын. - В такую рань?

- Какая разница? - достаёт телефон из кармана и растирает затёкшую шею. Сейчас бы в душ и кофе.

- Я тебя в последний раз предупреждаю, - Павел делает шаг вперёд, оказываясь впритык к парню. Приглушенно рычит: - Ещё раз увижу тебя здесь: приму меры!

- Какие? Ментам сдашь? - брызжет злостью. Провоцировать очередной конфликт не хотелось. Но отец не упускает ни одной возможности, чтобы перекрыть ему кислород.

Он не собирается ничего делать. Он контролирует себя, разве этого не видно?

- Хватит мучить бедную девочку! - хватает его за локоть и разворачивает к себе. - Мало поиздевался над ней? Ещё раз увижу Илья, пеняй на себя! Ещё раз… я предупредил!

…

Мышцы болели и ныли. Каждое движение приносило дискомфорт. Голова гудела.