Я сделала ошибку

Это было во вторник. А несчастный случай произошел в пятницу. В голове у меня возникает странное жужжание. Если бы мой муж дал Мэтью валиум, наверняка к тому времени уже не осталось бы следов в крови? Только то количество, которое прописал врач, при условии, что Мэтью не принял больше рекомендованной дозы, как показало вскрытие. Но разве он не потирал челюсть перед тем, как выхватить у меня пакет с деньгами возле вокзала Ватерлоо? Возможно ли, что Мэтью снова заходил к Стюарту раньше в тот день? Даже если так, зачем мужу давать ему большую дозу валиума? Чтобы успокоить его по методу того мужчины в зале, задавшего вопрос? Или намеренно одурманить? Все равно Стюарт не мог знать, что это приведет к несчастному случаю. Хотя, наверное, надеялся, что в результате Мэтью будет нетвердо стоять на ногах и свалится где-нибудь. Это был его способ как-то «отомстить» мужчине, который пытался увести его жену.

Так много «если». Так много «но».

Конечно, я могла бы просто спросить мужа сейчас. Вероятно, этому есть вполне разумное объяснение. Но откуда мне знать, что он скажет правду?

– Молодец, – говорю я Стюарту во время перерыва на кофе перед выступлением следующего докладчика.

Аманда и Джанин общаются с людьми. Время от времени одна из них дотрагивается до руки другой. Кажется, никто вокруг и глазом не моргнет. И не должны. Я невольно завидую им за такую очевидную любовь и преданность.

– Ваши исследования приняли очень хорошо, – продолжаю я.

Стюарт кивает в знак благодарности:

– Спасибо.

– Я и не знала, что валиум можно вводить в десну.

Он снова возится со своими манжетами.

– Это нестандартная практика.

– Особенно если другой врач уже прописал кому-то валиум. Это было бы опасно, не так ли?

– Да, – осторожно отвечает Стюарт, заметив мой взгляд. – Это может вызвать передозировку. Но, конечно, все будет зависеть от того, сообщил ли пациент своему стоматологу, что уже принимает валиум. Некоторые люди стесняются говорить правду.

«Некоторые люди стесняются говорить правду». А Мэтью сказал бы? А сам Стюарт?

Я продолжаю допрашивать мужа. Потом замолкаю. Чего я пытаюсь добиться? Мы сейчас ладим лучше, чем раньше. Я не хочу подвергать его опасности. Не только ради детей, но и ради себя самой. И ради Бетти.

Стюарт обнимает меня.

– Может, пропустим остальную часть конференции? – предлагает он. – Думаю, нам не помешало бы пару часов побыть вдвоем.

Я отгоняю тревожные мысли на задний план сознания. «Настал момент, – говорю я себе, – когда ты просто должна доверять человеку, которого любишь».

Эпилог Поппи

– А может, нам переехать в Девон? – предлагает муж, когда мы возвращаемся с конференции. Мы сидим рядом на диване. Бетти спит. Те дни, когда я ночевала в ее комнате, теперь кажутся такими далекими.

Я смотрю на Стюарта так, словно он предложил эмигрировать на Луну.

– А как же твоя работа? Моя работа? Учеба Дейзи?

– Сегодня там был один из моих старых преподавателей, – произносит он. – Ты его видела? Высокий мужчина в коричневом костюме в мелкую клетку.

Естественно, видела. Они со Стюартом увлеченно беседовали в баре, пока я болтала с Амандой.

– Он спрашивал, не хочу ли я работать в его клинике в Эксетере. Он собирается на пенсию и подумал, что его место мне подойдет. А что касается твоей работы, ты можешь делать ее откуда угодно. Ты сама всегда так говорила. Для Дейзи там найдется несколько отличных средних школ. Мелиссе понравится пляжная жизнь во время каникул, и я почти уверен, что мама тоже будет в восторге.

Муж прав. Им тут нравится. И как только я согласилась, мне не пришлось долго убеждать Стюарта встретиться с доктором. Мне помогла в этом забавная реклама по телевизору! В ней крепкий мужчина средних лет, пританцовывая, утром спускается по лестнице вместе со своей женщиной после приема виагры. К нашему удивлению, мы оба рассмеялись, когда увидели это во время рекламной паузы.

– Вот видишь! – воскликнула я. – Здесь нет ничего постыдного.

Удивительно, как регулярный секс может укреплять отношения. Дело не только в акте как таковом. И не только в чувстве, что тебя хотят. Это и то и другое в сочетании с большой долей любви и семейной сплоченности, поскольку у нас двое детей, бабушка и собака, объединяющие нас.

В данный момент я пытаюсь начать все заново еще в одном смысле. На самом деле, я мучаюсь над этим уже несколько месяцев. Я могла бы спросить совета у Бетти. И даже у отца. Но, в конце концов, именно Стюарт помогает мне принять окончательное решение.

– Я считаю, тебе пора действовать, – говорит он. Мы лежим в полутьме, наши обнаженные тела сплетаются друг с другом. – Я понимаю, что тебе страшно. Но так будет правильно. – Стюарт протягивает мне свой мобильный телефон. – Ты можешь позвонить сейчас, если хочешь. Там день.

Мои пальцы дрожат, пока я набираю номер, который моя мать писала внизу каждого из своих писем, всех до единого. Проходит пять гудков. Мое сердце бьется так быстро, что кажется, будто оно вот-вот выскочит из груди. Я не смогу с ней разговаривать в таком состоянии. Я нажимаю «Отбой».