Я, Шахерезада…

Джон Маверик Я, Шахерезада…

ЧАСТЬ 1

Глава 1

«Вечереет. Небо пустое и смутное, моросит мелкий дождь. А я стою под мостом через речку Блис, привалившись спиной к холодной, покрытой аляповатыми граффити стене, и смотрю на лениво катящиеся в двух шагах от меня мутно-серые, с маленькими пенистыми барашками волны.

Вокруг — ни души, да и кто станет шататься по улицам в проклятую сырость? Непонятно даже, кого или чего я жду в такую погоду. Едва ли мне сегодня вечером хоть что-то обломится; и, пожалуй, самое разумное было бы уйти домой, согреться, выпить стаканчик чего-нибудь и посидеть вечерок у компьютера. А потом лечь спать и нормально выспаться. Так надоела эта ночная работа. Да только ведь Алекс опять станет орать, что я бездельник и сижу на его шее. Еще не понятно, кто на чьей шее сидит, в иной вечер я зарабатываю больше, чем он за неделю. А то еще и руки распускать начнет. Последнее время он все чаще позволяет себе опускаться до рукоприкладства, а уж за оскорблениями и вовсе в карман не лезет. Послать бы его куда подальше, но страшно опять оказаться одному.

Вот и стою под пролетом моста; на меня не капает, но промозглый, влажный ветер пробирает холодом почти до костей. И никуда от него не спрятаться; он гудит под аркой, словно в аэродинамической трубе, ерошит воду в Блисе, бросает прямо в лицо противные колючие брызги.

Пахнет дождем и отцветающей сиренью. Повсюду на мокром асфальте плещутся глубокие разноцветные лужи, отражающие и опрокинутые в них темно-зеленые кроны деревьев, и яркий горизонт. И лунный свет далеких фонарей, теплящихся блекло-зелеными звездами где-то в быстро темнеющей глубине городского парка.

О городском парке, одним концом примыкающем к вокзалу, а другим выходящим на набережную, стоит рассказать особо. Днем по его аккуратным, присыпанным мягким хрустящим гравием дорожкам прогуливаются почтенные пенсионеры (которых мы с Алексом за глаза ласково именуем „гитлерюгенд“) и чадолюбивые бюргерши с колясками. А по вечерам здесь работают местные „штрихеры“. Вы не знаете, кто такие „штрихеры“? То же самое, что по-русски хастлеры… Ах, это английское слово? Извините, не знал. По части образования у меня неважно, увы! В школе когда-то учил французский, без особого, впрочем, успеха. Ну, да все равно, ни „штрихерами“, ни „хастлерами“ они себя не называют, а говорят просто „мальчики“. Мальчики, которые оказывают сексуальные услуги за деньги. Не женщинам, конечно, а гомосексуалистам.

Но я кривлю душой, говоря о штрихерах „они“. Мы, конечно. Потому что я — один из них. Только я никогда не околачиваюсь вместе с остальными ни на вокзале, ни в парке, а стою здесь, под мостом через речку Блис. Это место для меня — особенное, а чем, расскажу чуть позже. А кому надо, тот меня и так найдет. И находят. При самом удачном раскладе человек пять за ночь (а работаю я обычно часов до двух), но не в такую погоду, разумеется.

Городок наш, Блисвайлер, небольшой, но оживленный. Если вообще применимо это понятие к немецким городкам, где все чинно, аккуратно, прилично почти до абсурда. Где собаки всегда ходят на поводке, дети за ручку, а пешеходы — только по тротуару. Нечто подобное говорит Алекс и хвалит немецкий порядок. А я, родившийся и выросший в таком же городке, только чуть большем по числу жителей, слишком хорошо знаю, что за чопорным, аккуратным фасадом часто скрывается совсем другое.

Процентов семьдесят моей клиентуры — туристы. Особенно часто приезжают из соседней Франции; да вот, голландцев тоже не раз встречал. Не знаю, что их сюда влечет, но едва ли наша местная достопримечательность: заброшенные заводские корпуса и гигантские сталеплавильные печи, несколько лет назад переоборудованные в музей индустриальной культуры. И кому придет в голову смотреть на страшные, ржавые чудовища, подобно огромным спрутам, царапающие небо жесткими щупальцами и беспардонно уродующие хрупкую, живую красоту нашего северного пейзажа? Клянусь, ничего более безобразного я еще в жизни не видел, чем эти, будь они неладны, индустриальные постройки. Но государство их охраняет, и гораздо более трепетно, чем очень красивые древние костелы.

А впрочем, что я, мальчишка-штрихер, с грехом пополам окончивший девять классов, понимаю в культуре?!