Я - Шарлотта Симмонс

Почему же, мама, ты так ждешь от меня этого разговора с собой почему каждую минуту, как только я задумываюсь, я вспоминаю об этом? Если даже я представлю, что у меня действительно есть «душа», как ты это понимаешь, и я способна с ней поговорить — что я ей скажу? «Я — Шарлотта Симмонс»? По идее, это должно удовлетворить ту самую «душу», которая на самом деле является лишь порождением суеверий. Но почему тогда этот дух продолжает одолевать меня одним и тем же вопросом: «Да, но что это значит? Кто такая Шарлотта Симмонс?» «Невозможно дать определение отдельному уникальному человеку», — скажет Шарлотта Симмонс. Тогда этот маленький дух, которого на самом деле нет, спросит: «Ну хорошо, но разве ты не сможешь перечислить хотя бы некоторые признаки и качества, которые отличают Шарлотту Симмонс от любой другой девушки в Дьюпонте, назвать какие-нибудь ее мечты, амбиции? Разве это не Шарлотта Симмонс мечтала жить напряженной интеллектуальной жизнью? Или на самом деле она лишь хотела стать особенной и получить всеобщее признание и восхищение — вне зависимости от того, каким путем это будет достигнуто?»

Смешно, но ее избавил от необходимости отвечать на этот деликатный и не слишком приятный вопрос оркестр «Дети Чарли». Сиреневые блейзеры с золотистой окантовкой поднялись и заиграли старую-престарую песню «Битлз» — «Я хочу держать тебя за руку». Играли они ее так, словно ее написал Джон Филип Суза в качестве марша для военного духового оркестра с трубами, тубами, глокеншпилями и большими барабанами. Обе команды баскетболистов закончили разминаться, и — р-раз! — на площадку словно из-под земли вынырнули чирлидеры, танцовщицы «Чаззи», акробаты и близнецы Зуль, и представление продолжилось под такую громкую музыку и с таким бешеным весельем, что публика только ахала Братья Зуль теперь жонглировали раскрытыми опасными бритвами, ставшими в наше время такой же редкостью, как настоящее холодное оружие. Стоило жонглерам промахнуться и не успеть вовремя схватить бритву за перламутровую ручку, как… о-о-о-о… а-а-ах-х-х-х… все четырнадцать тысяч баскетбольных болельщиков чувствовали себя так, словно сверкающее лезвие отсекает им пальцы. Начался разогрев публики перед самой игрой. Что ж, цирк был в ударе.

Дух в машине продолжал что-то бормотать, но теперь Шарлотте было не до него. Вот циркачи словно опять провалились под землю, музыканты уселись на свои места, и в свете люминексовских ламп на сверкающем, медового оттенка прямоугольнике паркета началась игра.

Высоченный белый парень с коротко подстриженными на макушке, а вокруг сбритыми волосами, казалось, выстраивал всю игру изнутри, словно дирижируя великолепными черными атлетами, задавая тон и направляя их действия; возглавляя атаку и сам прорываясь к кольцу — лучше было не стоять у него на пути, когда он рвался положить мяч в корзину; «воспитывая» парней из университета Коннектикута — он просто сметал их, как библейский Самсон или Халк Невероятный.

Дьюпонт уже вел 16:3, когда тренер команды Коннектикута взял тайм-аут. Цирк мгновенно ворвался на временно опустевшее поле битвы, «Дети Чарли» повскакали с мест, замелькали пестрые «метелки», акробатки взлетели в воздух, а медь и ударные оркестра обрушили на зрителей что-то веселое, зажигательное и при этом неимоверно громкое. И все же музыка не смогла перекрыть многоголосый рев толпы. Со всех трибун и секторов, от первого ряда до последнего доносился вопль: «Давай-давай, Джоджо… Давай-давай, Джоджо… Давай-давай, Джоджо… Давай-давай, Джоджо…»

Чуть с опозданием Шарлотта поняла, что множество людей повернули головы и смотрят на нее, жаждая разделить с нею свой восторг по поводу столь потрясающей игры ее парня. О Господи… Оставалось только надеяться, что немногие успели заметить безучастное, если не сказать — хмурое выражение ее лица Но она уже умела в долю секунды «переключать» лицо и делать его таким, как нужно. Болельщики, нащупав общий ритм, перешли на скандирование в едином порыве все той же короткой кричалки — «Давай-давай, Джоджо», и Шарлотта поняла, что ей следует присоединиться. Итак, она изобразила на лице радостную улыбку и зааплодировала в такт с подобающим энтузиазмом.

О Господи… Оркестр в очередной раз заиграл «Свинг Чарли» — и толпа, проникнувшись величием момента, стала горланить стихотворные строчки, прилагавшиеся к этой известной всем мелодии. Судя по всему, девушке Джоджо Йоханссена полагалось присоединиться.