Я шел с Ганнибалом

— Откуда у тебя столько ненависти? Я люблю Карфаген! Я тоже люблю Карфаген, — сказал Ганнибал.

— Нет! — крикнул Миркан. — Ты против Карфагена!

— Как ты можешь это утверждать? — спокойно спросил Ганнибал.

— Ты такой же, как твой отец! — продолжал кричать Миркан. — Он тоже думал только о войне. Но твои войны поглотят больше людей, чем войны твоего отца! Не на Рим — на Карфаген падут развалины Сагунта! — Миркан так кричал, что раны на его лице опять стали кровоточить.

Ганнибал заметил клеймо на теле Миркана и смущенно обратился к Мономаху:

— Ты зашел слишком далеко… Начальник наемников стал оправдываться:

— Таких надо клеймить, как скотов, чтобы не было сомнений, кто их хозяин…

Ганнибал приказал отвязать Миркана.

— Отпустить этого негодяя? — возмутился Мономах.

— Отпустить обоих! — еще резче приказал Ганнибал. Миркана и Бармокара освободили от веревок.

— Возвращайтесь к Ганнону, — сказал им Ганнибал. — Скажите ему: сделаю, что он хочет — добровольно отправлюсь в Рим.

Наступила мертвая тишина. Все вытянули головы.

— Да, я предстану перед римлянами! И эти все люди тоже будут скоро стоять перед воротами Рима!

Раздались громкие крики одобрения. Когда шум смолк, Ганнибал продолжал:

— Но мы придем туда не для того, чтобы вести переговоры. Мы будем действовать! С нами будет не так просто, как с теми карфагенянами, которые думак5 т, что все на свете можно купить, вплоть до собственной чести. Скажи, сколько заплатил Ганнон за свой новый пост? — едко спросил он Миркана. — Пятьдесят талантов[29] золота, не так ли?. Миркан не ответил.

— Ну, что ж, он не прогадал, — продолжал Ганнибал. — Я слышал, что римляне заплатили ему сто талантов за то, чтобы выдать меня!

— Это ложь! — выкрикнул Миркан.

Его голос потонул в воплях ненависти. Ганнибал призвал к молчанию.

— Передайте привет его попугаю! — крикнул он двум карфагенянам.

Все в лагере знали, что приверженцы Ганнона подарили своему предводителю попугая, который был научен говорить: «Ганнон всегда прав».

— Попугай повторяет все, что ему вдолбили, — это не удивительно, — с издевкой продолжал Ганнибал. — Удивительно, что Ганнон все повторяет за римлянами! Передайте ему привет, вашему попугаю Ганнону!

Миркан и Бармокар спустились с холма, сопровождаемые смехом. Карталон в восторге барабанил по моей спине. Он делал мне больно, сам того не замечая. Мне было не до смеха. Я смотрел на бесстрастное лицо Силена. Когда все смолкли, Ганнибал обратился к посланцу из Карфагена:

— Ну а что было дальше? С этими римлянами и советом ста?

Человек ответил:

— После бесконечных переговоров наши наконец спросили: «Чего римлянам, собственно, угодно, ибо Ганнибала им не заполучить». Тогда предводитель римлян засунул в тогу кулаки и объявил: «В одном кулаке у меня мир, в другом — война!» — «Давай что хочешь!» — сказали наши. Римлянин раскрыл правый кулак и крикнул: «Вот вам война!»

— Слышите — война! — заключил Ганнибал. — И они ее получат!

— Война! Война! — взревели тысячи людей, окружавших холм.

Передние кинулись к Ганнибалу и подняли его на руки.

В толчее я потерял Карталона. Толпа понесла Ганнибала с холма по дороге в лагерь.

— Ганнибал прав! Ганнибал прав! — кричали в толпе.

10

На холме остались я и Силен. Мы стояли возле одиноких столбов. Силен был бледен. Он молча направился к слоновьему броду. Я пошел за ним. Там мы уселись на скале, как и в первый раз. В моей голове все перемешалось. Я не мог поверить, что Ганнон — карфагенянин Ганнон — потребовал выдачи Ганнибала римлянам. Но Силен подтвердил это, хотя не сказал против Ганнона ни слова. Он даже стал его защищать: