Я — шерристянин

Сам же шерристянин стремительно бросился прочь; но в последнее мгновение он сделал еще кое-что: соорудил у входа в магазин большой щит и поставил к нему одного из многочисленных продавцов. Четверостишие на щите сообщало всем прохожим о вине, за которую последовало справедливое наказание:

Нечестность — отвратительнейший порок,
Он был нечестным — и вот итог!
Пытался товар по знакомству продать…
Не пробуйте, граждане, ему подражать!

Многочисленные прохожие осуждающе покачивали головой, хмурили брови и ускоряли шаг, стремясь поскорее рассказать об увиденном своим родным и близким.

Да, велики, непомерно велики все-таки были возможности обитателя планеты Шерра, обращающейся вокруг лиловой звезды Па-Теюк. И кто знает, какие эволюционные дала предстоит нам еще преодолеть, прежде чем мы сравняемся с шерристянами хотя в некоторых из них…

В троллейбусе без кондуктора, куда сел разведчик-шерристянин, чтобы быстрее, как можно быстрее добраться до дома Миши Стерженькова (там, как ему казалось, уже не во что было вмешиваться), он выявил двух-трех человек, не уплативших, увы, за проезд, и, указывая на себя пальцами, осуждающе покачивая головой и сгорая от стыда, объединенным хором они вдруг грянули: «Люди гибнут за металл!»

Слова эти мощно наполнили троллейбус, выплеснулись сквозь открытые окна на улицу; и троллейбус катил все дальше, удивляя прохожих, водителя и остальных, честных, пассажиров, пока водитель не выехал от изумления с проезжей части на боковой газон, смяв колесами тяжелой машины ухоженный травяной покров, цветочную клумбу и зеленые насаждения…

Поспешно выскочив из машины, шерристянин оказался напротив большого учреждения под вывеской «ЦЕНТРЗАГОТКОНТОРРОЗЛЕПЕСТОК», и в этом учреждении тотчас тоже произошли небывалые перемены. Исчезли, растворились в пространстве, письменные столы и кресла трехсот тридцати четырех сотрудников, растаяли многотонные архивы и тома переписки. А триста тридцать четыре сотрудника, сомкнув ряды, вышли из здания, и шествие, загородив улицу и прервав даже на время движение транспорта, направилось к вокзалу, откуда поезда шли на восток и на север — туда, где всегда нужны крепкие рабочие руки.

Разведчик-инопланетянин быстро свернул в другой переулок, но в подъезде соседнего жилого дома четверо собратьев по разуму распивали спиртной напиток… И тут же он заставил их стремглав вылететь на улицу; стремясь опередить друг друга, толкаясь локтями, тесной группой побежали они в ближайшую филармонию, на скрипичный концерт…

Стоит ли пробовать продолжать подробный рассказ о том, что еще сделал в те мгновения шерристянин? События здесь принимают уже совершенно головокружительный темп, уследить за ним невозможно; и не лучше ли просто сказать, что в конце концов, чтобы как можно скорее преодолеть путь до дома, шерристянин даже побежал, как бежал не так давно и Миша Стерженьков, одеваясь на ходу и забыв на берегу учебник. Растерянным и совершенно потерявшим голову был теперь человек из другого мира; и, все убыстряя темп, на удивление прохожим, мчался он навстречу не очень уже далекому концу нашего повествования. Недалекому, потому что именно в том доме, где жил Миша Стерженьков, ожидали его дальнейшие непредвиденные события, и именно они вели прямо к развязке, к финалу всей этой невероятной, но поучительной истории…

…Забыв о работе, дворник Никитич во все глаза разглядывал автомашины, теснившиеся у подъезда. Размышления о причинах такого количества машин вызывали у дворника столь напряженную работу мысли, что он уже просто не мог заметить, как чья-то собака грызет метлу, приставленную к стене. Губы Никитича неясно шевелились, складывая отдельные звуки в слова и целые, не очень одобрительные предложения.

— Ишь, понаехали! — бормотал дворник. — К энтому, наверное, профессору. Ишь, уставили мостовую, подмести невозможно, не под машины же лезть!.. А на колесах-то, на колесах навезли ко мне пыли!..

Конечно, дворник кривил душой: машины заняли далеко не полностью ту территорию, которую надлежало ему подмести, но количество этих «Волг», «Москвичей», «Жигулей» и «Запорожцев» (у подъезда стояла даже одна «Чайка») действительно было из ряда вон выходящим на памяти работника метлы, и он все стоял, покачивая головой и продолжая свои размышления.

Но очень скоро он вышел из состояния задумчивости — стоило ему только на один короткий миг встретиться взглядом с пробегавшим мимо сломя голову Мишей Стерженьковым из пятьдесят девятой квартиры. Мгновенно дворник Никитич ощутил необыкновенный прилив сил, кипучую жажду деятельности и, схватив метлу и забыв о машинах, он вдохновенно принялся исполнять свои обязанности, да так усердно и артистично, что, конечно, легко мог бы занять первое место на соревнованиях дворников, если б они только проводились.