Я сказала правду

Р.S. Я только что сделала знаменитый тест с карандашами. Вы наверняка знаете, в чем он заключается: чем больше карандашей удерживается под грудью, тем раньше нужно начинать копить на силикон. Наверное, вам это будет совершенно безразлично, но у меня места не хватило даже на один-единственный тонюсенький карандашик.

Р.Р.S. В приложении к письму вы получите мой прощальный подарок — «Путь Ли в мире тьмы», который мне не удалось доработать более тщательно из-за нехватки времени. В этом романе смертная сестра Ронины — Ли — заболевает лейкемией, по крайней мере, такой диагноз ей ставят врачи. Но Ронина узнает, что Ли укусил предатель и ее кровь отравлена ядом. Спасти жизнь Ли может только ее самый близкий друг из другого мира — могущественный, но испорченный вампир Грегор… В общем, сами почитайте. Вот это эротика.

5

Когда я пришла домой, то обнаружила, что проход в мою квартиру загораживает детская машинка, в которой сидит мальчик.

— Ге-ер-ри? Знаешь что-о? У меня новая наклейка.

— Иоанн-Павел, извини, но у меня сейчас нет времени, — отрезала я. И почему дети так любят болтать?

— Ну посмотри-и же. — Иоанн-Павел развернул свою машинку на сто восемьдесят градусов.

«Я с Иисусом», — прочитала я на борту машинки.

— Здорово, Иоанн-Павел. — А сейчас пропусти меня, пожалуйста. Мне нужно срочно себя убить.

— У Терезы то-о-оже новая наклейка. — Иоанн-Павел снова развернул машину передом ко мне. — Хочешь посмотреть?

— Я посмотрю сверху, — сказала я. — Ты меня пропустишь?

— И у мамы новая наклейка на машине. Знаешь, что на ней напи-и-исано?

— «Болтливые дети в машине»? — ехидно спросила я.

— Не-ет, — сказал Иоанн-Павел. — Там написано: «С нами едет Иисус».

Ага. Прекрасно подходит к другой наклейке Хиллы, на которой написано: «Позволь Иисусу управлять твоей жизнью». Хилла обожает такие наклейки. На ее почтовом ящике вместо «Пожалуйста, никакой рекламы» написано: «Брак — это дар Божий». До сих пор я не отважилась спросить, почему там висит эта наклейка, но я уверена, что она предназначалась почтальону, чтобы ему в голову не пришла грешная мысль развестись. Сначала из-за обилия наклеек я решила, что Хилла — член секты «Свидетели Иеговы». На самом деле она была простой католичкой, хотя, может, и выражала свои религиозные чувства чересчур восторженно.

Иоанн-Павел был сыном моего кузена Фолькера, женатого на Хилле. Наверное, Иоанн-Павел также был моим кузеном, или племянником, или внучатым племянником. Ну, в общем, он был мне каким-то боком родней, как и половина людей в Кельне, живущих на правом берегу Рейна. Я снимала квартиру у своих тети Эвелин и дяди Корбмахера (имя у дяди тоже было, но с течением времени все его как-то позабыли), в квартале от того места, где жили мои родители. Дома здесь стояли в основном на одну семью, но имелись и рассчитанные на несколько семей, а еще здесь было очень много садов. Статистики на этот счет нет, но я уверена, что нигде не мыли машины о чаще, чем в этом районе. Кроме одной восьмидесятипятилетней дамы, проживавшей наискосок — от меня, я была, вероятно, единственным одиноким человеком во всей округе.

На самом деле я уже не первый год подумывала о том, чтобы перебраться на другой берег Рейна, туда, где было меньше родственников, меньше гаражей, зато больше кинотеатров, магазинов и ресторанов. Но арендная плата там была просто заоблачной, а здесь я жила бесплатно. Мне, конечно, приходилось раз в неделю по три часа натирать мраморные полы в доме тети Эвелин и пылесосить ее персидские ковры. А еще иногда тетя заставляла меня скоблить зубной щеткой краны и смеситель в ванне, но чего не сделаешь, чтобы сэкономить на квартплате.

— Наверное, у тебя склонность к мазохизму, — нередко иронизировала Чарли.

— Ты мне просто завидуешь, — отвечала я.