Я, следователь..

— Давай. Может быть, надумаем. Мне эта работа непривычна, поэтому особенно приятна. Что-нибудь в стиле покойного В. Я. Кляцкина?

— Какого Кляцкина? — не понял я.

— Это сидел я как-то в одной веселой квартирке три дня. Да-а. В засаде, значит, сидел и помирал эти три дня от тоски, потому что во всем доме смог найти одну-единственную книжку — сборник шахматных этюдов. Ну, я и стал ее прорабатывать, хотя в шахматы играть не умею. Сплошь цифры и латинские буквы — ничего не понятно. И во всей этой абракадабре вдруг нахожу такую фразу: «Этот совершенный по своему остроумию и изяществу этюд решен в стиле покойного В. Я. Кляцкина». И — восклицательный знак после цифири. Вот тут меня охватила жуткая зависть к покойному В. Я. Кляцкину, который умел из одних цифр и букв составлять «совершенные по своему остроумию и изяществу этюды»…

…В начале восьмого пришла телеграмма из Тбилиси. Я прочитал ее и растерялся. У меня появилось такое ощущение, будто все вокруг меня стали говорить в десять раз быстрее обычного, и слова, события слились в какой-то мелькающий, бормочущий непонятный визг-вой. Я пытался остановить, затормозить их нелепый ненормальный бег, чтобы рассмотреть, понять, как-то объяснить.

№ 29/сл 23 сентября 19-05 

ТЕЛЕГРАММА 

Нами установлен Сабуров Алексей Степанович зпт 1927 года рождения зпт инженер зпт проживает Руставели пятнадцать квартира четыре тчк Автомобиля не имеет тчк Сообщенным приметам не соответствует тчк Материалы задержания Сабурова Риге зпт объяснения Сабурова зпт письмо Косова высылаю авиапочтой тчк

Замначотдела угрозыска Манчадзе

…Телеграмма эта была словно опечатанный сургучом пакет. Там, за печатями, для меня была еще тайна, которая умрет сразу же, как только я сломаю эти хрупкие коричневые нашлепки. А может быть, тайна, и умерев, не скажет, почему Сабурова задержали в Риге? И почему не совпадают приметы? И кто такой Косов? И о чем он пишет Сабурову?.. Нераспечатанное письмо всегда наполнено большими ожиданиями…

— Ну, что ты? — недоуменно спросил Сашка, заглянув в телеграмму. — Подумаешь, приметы… Главное, что он нашелся, этот твой Сабуров! Пошлешь туда следственное поручение — пусть товарищи его допросят хорошенько…

— Да ты что, Савельев? — взвился я и покрутил пальцем около виска. — Совсем того? Кто же это может, не зная дела, его допрашивать? Его так там допросят…

В каком-то неистовом возбуждений я носился по кабинету, лихорадочно бормоча:

— Сабуров!.. Сабуров!.. Его я должен допрашивать сам!.. Так… Только так… Исключительно так!.. И никаких посредников! Жамэ, что означает черта с два, дорогой мой Савельев…

Исх. № 82/с 23 сентября 20-50

В ТБИЛИССКИЙ УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК

ТЕЛЕГРАММА

Высылки материалов воздержитесь вылетаю

Следователь.

Тбилиси

Лист дела 51

Девушка-стюардесса легко потрепала меня за плечо, и я, дернувшись спросонья, схватился за свой чемоданчик, который прижимал к стенке рукой и боком. Салон самолета был уже пуст.

— Просыпайтесь, товарищ, — сказала девушка. — Тбилиси.

— А я не спал, — сказал я неуверенно. Девушка усмехнулась:

— Я это заметила.

Мне стало неловко, и я сообщил доверительно:

— Совестно признаться, но это у меня от страха.

Стюардесса подняла палец и сказала тренированным «радиоголосом»:

— В автокатастрофах ежегодно погибает…

— Знаю, знаю, — перебил я. — В двенадцать раз больше… И еще — паровоз тоже может с рельсов свалиться… Я вот насчет того, чтобы без жертв совсем, пешком бы, а?

— Ну, попробуйте на обратном пути, — обиженно-лукаво сказала девушка.

— Если будет время… — и я засмеялся.

Я вышел на трап и стал спускаться. Неподалеку громадный автотягач с натужным ревом тащил к старту длинную серебристую рыбину самолета, и я было загляделся на эту мощную впечатляющую процессию, но траповодитель закричал мне снизу:

— Эй, пассажир дорогой, товарищ, пешком пойдешь или на трапе хочешь ехать, э?

Прыгая через ступеньку, я спустился на поле и направился к аэровокзалу.

Транспортный двор автокомбината был огромен. Такой же, наверное, как летное поле. Повсюду, увеличивая сходство, маневрировали огромные тяжеловозы, и в воздухе плавал неумолчный надсадный грохот, из рупоров неслись радиоуказания диспетчера, и для полноты картины, кажется, не хватало только самолетов.

Я остановил пробегавшего мимо меня шофера и спросил, где найти Сабурова. Шофер сразу указал на рослого человека в спецовке, который, держась правой рукой за руль гигантского трейлера, стоял на подножке кабины. Я направился к нему, напряженно вглядываясь в мощную кисть его руки, но пальцев, кроме большого, не было видно — ладонь плотно обхватила баранку руля.