Я слишком долго мечтала

– Послушай меня, детка, послушай внимательно, перед тем как окончательно свихнуться. У тебя за спиной – мусорка, из которой торчит – вон там, видишь? – коробка из-под пиццы. Ну так вот: если ты и твой возлюбленный купили такую, чтобы закусить на бельведере, ты, наверно, сочла бы странным, найдя упаковку от нее двадцать лет спустя. Или вон ту пустую пачку «Мальборо» у тебя под ногами. И если бы вы оба выкурили по сигаретке, ты бы сейчас утверждала, что это пачка твоего Ромео. А вон тот продавец воздушных шариков? Ты и твой гитарист случайно не купили у него один, чтобы выпустить в небо? Нет? А жаль, это стало бы еще одним экспонатом в твоей коллекции совпадений!

Сумка воняет мочой, теперь так же пахнут и мои руки. Я чувствую, насколько смешно выгляжу. Разжимаю пальцы, сумка возвращается в грязь. А я озираюсь, желая объять взглядом тысячи подробностей, мельтешащих передо мной: бродячих торговцев, туристов и их детишек, небеса, реку, порт, город, уходящий в бесконечность, краски, запахи и звуки. Фло права: мои воспоминания вылились в подлинное наваждение.

– Давай вернемся в отель, Нати. Примем душ, отоспимся. А завтра утром сядем в такси и забудем все это!

* * *

И вот я в такси. Но совсем не отоспалась. И ничего не забыла. Всю ночь я мысленно перебирала слова, произнесенные Жан-Максом, Фло, Шарлоттой, Эмманюэль и Жорж-Полем, невнятное бормотание пассажира-малайца в самолете. Вспоминала сиреневую сумку – и жалела, что оставила ее возле бельведера Коньяронк. Даже хотела с утра поехать за ней. Думать я могла только об этой сумке и почти убедила себя, что она абсолютно идентична потерянной. Я еще раз просчитала вероятность того, что три члена одного экипажа могли вдруг сойтись на одном рейсе, не говоря уж о присутствии группы «Кью», и теперь снова и снова взвешивала четыре объяснения Фло, не переставая поглаживать мой камень времени.

В конечном счете я отмела гипотезу случайности.

Остались три другие.

Я безумна.

Меня заколдовали.

Мною кто-то манипулирует.

Такси мчится по бульвару Лафайет в сторону аэропорта Трюдо, который пятнадцать лет назад заменил Мирабель. Семь часов утра, трафик еще сносный. Вскоре мы пересекаем реку Святого Лаврентия по мосту Жака Картье, и мой взгляд устремляется вдаль, к острову Святой Елены, с его Биосферой, аквапарком, тобогганами и прочими водными аттракционами Ронды. Фло сидит рядом со мной, тоже в костюме стюардессы, и дремлет с наушниками на голове.

Я безумна.

Меня заколдовали.

Мной кто-то манипулирует.

Так кто же, кто? Все подряд? Неужели весь наш экипаж участвует в заговоре – Жан-Макс, Эмманюэль, Шарлотта, Жорж-Поль, Фло? Даже если так, это все равно ничего не объясняет. Откуда им известны все, даже самые мелкие подробности нашего свидания, каждая минута той потайной ночи?

Выходит, если кто-то мною и манипулирует, это может быть только Илиан!

Мост Жака Картье. Движение становится интенсивнее. Такси замедляет ход. Внезапно я наклоняюсь вперед, хватаю шофера за плечо и кричу:

– Остановитесь!

Водитель резко жмет на тормоза. Фло вскидывается, ошалело смотрит на меня, не понимая, в чем дело. «Ты что, совсем сбрендила?» – читаю я в ее глазах. Это первое, что приходит в голову, так почему бы не опровергнуть, раз и навсегда, вторую гипотезу? О колдовстве…

Такси кое-как тормозит на аварийной полосе. Я распахиваю дверцу, и на меня тут же налетает бешеный ветер, забирается под юбку, вздымает полы жакета. Я размахиваю руками, словно выгребаю против течения, бегу к балюстраде. Под мостом, пятьюдесятью метрами ниже, лениво течет Святой Лаврентий.

Фло не успела меня задержать, она пугается, решив, что я собираюсь броситься в реку, и отчаянно вопит: «Нееееет!» Машины на мосту сбрасывают скорость, сигналят, водители удивленно таращатся на женщину в форме стюардессы, склонившуюся над пустотой. А я больше никого и ничего не слушаю. Открываю сумку и не глядя роюсь в ней. Наконец пальцы нащупывают камень времени. На миг сжимаю его в кулаке, потом набираю побольше воздуха в грудь и, размахнувшись, забрасываю в воду, как можно дальше. Внизу медленно и невозмутимо ползет баржа с контейнерами. Речные трамвайчики дремлют у подножия белой башни на Часовой набережной. Еще секунду я смотрю, как расходятся круги от эфемерного колодца, в котором исчез мой камень, а потом спокойно возвращаюсь в такси.

Фло улыбается – она поняла.

Теперь осталось всего два объяснения.

Это история двух влюбленных.

И один из них сошел с ума.

Илиан? Или я?

* * *

Я жду. Таково ремесло стюардессы – умение ждать. Три четверти нашего рабочего времени занимает ожидание. С улыбкой на губах.

Предполетный инструктаж начнется через двадцать минут. Самолет взлетит через час. Сидя в зале ожидания для персонала, я в три клика нахожу в интернете то, что хотела. На другом конце зала Фло кокетничает с sexy-стюардами American Airlines.

– Хочу позвонить своим, – говорю я Эмманюэль.