«Я слушаю, Лина…»

Я тоже решила молчать о своем сегодняшнем вечернем визите к Хорьку. Мне не хотелось, чтобы Олег узнал. Что я все-таки решилась на такой подлый поступок – подставить другого. Мне так же не хотелось заводить разговор о его лжи. О том, что он далеко не случайно оказался возле моего дома в вечер убийства. Я боялась этого разговора. Я боялась правды. Вдруг правда окажется не такой. Какой мне бы хотелось ее услышать. Вдруг Малыш не станет оправдываться и убеждать меня. Что все не так. Что это было поначалу, а потом он действительно полюбил. Я бы это не вынесла. Мне хотелось любить гораздо больше. Чем испытывать любовь на себе. И я не хотела терять эту любовь. И поэтому решила молчать.

Этой же ночью я надела дождевик. Натянула капюшон на лицо. Кожаные перчатки на руки. Собрала в узел необходимые вещи. И остановилась в дверях.

– Я скоро вернусь, Малыш.

Он душил меня в своих объятиях. Засыпал горячими поцелуями. И так не хотел отпускать. Я была счастлива. Я уже верила. Что в мире действительно есть все для счастье. И какое имеет значение. Если правда может оказаться другой. Главное – я счастлива. И эти мысли придавали мне силы и уверенность в победе…

Следующим утром я отдала распоряжение прочесать бухту. Этим же утром я молилась на солнце. Я благодарила его. Что оно так кстати засветило в январе.

… И этим же утром я уверенным шагом вошла в свой кабинет. Даник снова восседал на моем месте. И оно как никогда было ему к лицу. И впервые за долгие годы нашей совместной работы я с нескрываемым раздражением согнала его со своего места. Достала сигарету. Даник подчеркнуто услужливо щелкнул зажигалкой.

– М-да, старик, – неопределенно протянул он. – Ты, как всегда, оказалась права.

И он внимательно на меня посмотрел.

Я придала своим глазам наиболее естественное удивление. И сама поразилась своему спокойствию. Правильно говорят: главное – это переступить черту. Свою черту я уже давно переступила. За последнее время я научилась здорово лгать. Заметные успехи для человека, который никогда этого раньше не делал.

– Неужели нашли? – и я тут же махнула рукой. – Впрочем, тут удивляться нечему. Моя интуиция меня еще никогда не подводила.

Даник, как кот, прыгнул на стол. И приблизил свое лицо к моему.

– Нашли его вещи. Вещи уже опознаны.

Я достойно выдержала взгляд Даника.

– Что ты так разволновался, Дан? Если вещи нашли – вполне вероятно, скоро найдут и тело.

– Но, как ты… как ты это узнала?

– Не к одному тебе поступают анонимные звонки.

– Ты же недавно учила им не доверять, – скептически усмехнулся Даник.

– И одновременно училась у тебя, – с не меньшей издевкой ответила я. – Нужно перепроверить любой факт. Даже анонимный. Вот я и перепроверила. К тому же у меня есть показания его дружка. Которые вполне совпадают с анонимным звонком. Доброжелатель заявил, что видел этого парня возле бухты. И подробно описал это место. А Хорек – дружок Лиманова, мне рассказал, что встретил его после убийства. Он бежал по направлению к морю. И на вопрос, куда тот направляется. Он ответил, что теперь ему некуда бежать. Кроме как к морю. Только там он навсегда может скрыться.

– М-да… – протянул Даник. – Какой-то анонимщик. Какой-то сомнительный дружок Хорек. Конечно, все совпадает…

– В нашем деле, Даник, к сожалению, свидетелями оказываются не всегда добропорядочные граждане. Но не нам выбирать свидетелей. Для нас важное, чтобы они были.

– Но, Лина? Это абсурд! Почему, скажи, нельзя было утонуть в одежде! Почему в январе нужно раздеваться почти догола!

– Да потому же, черт побери? – не выдержала я. – Я тоже долго думала над этим. Не считай меня полной идиоткой! И я не ожидала, что ты так быстро забыл наше прошлое дело! Что ты так быстро забыл, что говорил эксперт-психолог! Помнишь. Когда утонула та девочка. Типичное самоубийство. Это инстинкт утопленника, Даник. Типичный инстинкт! От страха, от безнадежности, от нервов. Если хочешь! Они уже не понимают. Лето сейчас или зима. Их память зафиксировала лишь одно: чтобы войти в воду, нужно раздеться! Вот ты бы, Даник, о чем думал, прежде, чем покончить с собой, – с нескрываемым удовольствием произнесла я.

– Я плохой пример для тебя, Лина. Я бы дождался лета.

Я усмехнулась.

– Впрочем, Лина, я ждал от тебя этого монолога о девочке-самоубийце. Но не слишком уж явное совпадение!? В одном малюсеньком городке два сумасшедших самоубийцы. А, может, они моржи? А, Лина?

– Ты прекрасная ищейка, Даник. Но тебе не хватает смекалки. То самоубийство потрясло весь город. О нем трубили на телевидении и во всех газетах. Все подробненько изложили. Каждый подросток знал о нем самые мельчайшие подробности. Именно поэтому оно так быстро могло повториться.

– Допустим логично. Но, Лина… Я разговаривал с его матерью, друзьями. Парень абсолютно не был склонен к самоубийству. Абсолютно!

– Ты так много узнал, Данилов, – с явной иронией ответила я. И это уже была не похвала моему бесценному работничку.