Я слышал (СИ)

– Привет, – голос у меня хрипит.

– Привет, – повторяешь эхом. И добавляешь вдруг: – Звучишь паршиво.

– Устал, – пожимаю плечами, скидываю куртку и подхожу к твоей кровати.

– Дерьмовый день? – все так же смотришь в потолок.

Ну, конечно…

Зажмуриваюсь и с силой стискиваю переносицу, пережидая болезненное чувство, сдавившее горло.

Блядь.

– Нормальный, – сапоги в белых соляных разводах занимают свое место под стулом – еще пара месяцев и придется доставать новые. От завода смену выдают раз в год. Как будто не знают, что от жижи, которая хлюпает под ногами в цехах, любая обувь расползается за пару месяцев. – Не хуже, чем обычно. Сам как?

В ответ только коротко смеешься. А потом просишь:

– Хочу на тебя посмотреть.

Сажусь на край матраса, чувствуя, как он прогибается под моим весом, прохожусь ладонью по твоей щеке и осторожно поворачиваю твою голову. Поправляю подушку, чтобы не мешала.

– Выглядишь так же, как и звучишь, – резюмируешь и улыбаешься уголком рта.

Машинально тру щеку, чувствуя под пальцами неровность воспаленной кожи. Боль лениво царапает, заставляя поморщиться.

Я привык. Должен был.

От этого зависит моя работоспособность. Потому что если я потеряю работу, то потеряю все: комнату, право жить на двадцатом уровне – самом дешевом и последнем пригодном для жизни. И самое страшное – тебя.

Неполноценные резиденты станции подвергаются принудительной эвтаназии, если у них нет человека, который мог бы доказать комиссии, что сможет возместить экономике ущерб. Грубо говоря – работать за двоих.

Мне это удалось.

Благодаря здоровью уровня «A» и сертификату об окончании школы, я выцарапал должность начальника бригады на отходоперерабатывающем заводе. Только перерабатывался там не мусор, а отходы обеспечительных систем станции. Дело приходилось иметь с радиацией, химической отработкой и еще с кучей всякой дряни.

«Срок годности» работника этого предприятия не превышал пяти лет. Я отработал уже год. И понял, что такое гнить заживо – насмотрелся на блюющих кровью «коллег».

Я знал, что это ждет и меня тоже. Знал, что придет время, и я не смогу подняться с кровати, чтобы выйти на очередную смену. Или просто упаду на залитый черной жижей пол цеха, чтобы мой труп завернули в маркированный знаками биологической, химической и радиационной опасности мешок и увезли на утилизацию.

О том, что после этого случится с тобой, я предпочитал не думать.

В конце концов, это я был тем, кто виноват.

***

Год назад я жил на пятнадцатом уровне, работал санитаром в госпитале и копил деньги на курсы младших медицинских работников, которые давали право работать на «скорой». А в свободное от работы время периодически наведывался в местный клуб. Благо бухло там стоило не так уж и дорого. Как и наркота. Ею я, правда, не злоупотреблял.

Но в тот день был выходной, настроение колебалось между «хуево» и «очень хуево», поэтому я нашел местного дилера, который по совместительству являлся администратором, и взял у него пару таблеток.

И было еще… одно.

То, о чем я мог думать, находясь только под кайфом.

Ты работал каждый день. Но со мной трахался бесплатно. И никогда в клубе. Обычно я находил тебя где-нибудь у барной стойки или у VIP-зоны, где отирались все шлюхи, в надежде подцепить кого побогаче, мы перекидывались парой слов и шли к выходу.

В тот раз все шло именно по этой схеме.

Я закинулся таблетками и, продираясь через танцующую толпу, направился к VIP-зоне.

То, что ты «работал», я увидел издали. Вернее, я увидел то, как какой-то низкорослый лысоватый мужик в костюме по-хозяйски лапал тебя за задницу и что-то говорил на ухо. На лице у тебя застыла пластмассовая улыбка.

Я наблюдал со всем этим, с мазохистским удовольствием чувствуя, как больно что-то сжимается в груди.

Это было моим наказанием. Пидоры не заслуживают ничего хорошего. Особенно те, что трахают шлюх.

Меня ты увидел спустя пару минут, когда, сделав над собой усилие, я подошел ближе.

Вздрогнул, вцепился в запястье гладящего твою задницу мужика и отстранился. Что-то сказал. В ответ несостоявшийся клиент схватил тебя было за руку, но тут уже возник я.

Не пришлось даже ничего говорить. Мои метр девяносто при весе в восемьдесят и небритое мрачное лицо сделали свое дело без лишних слов.

Мужик пробормотал что-то злобное и слился. Наверняка заплатил тебе вперед.

– Заплатил мне вперед, – нервно улыбаешься и поправляешь аккуратно уложенную челку. Несколько прядей в ней мягко и едва заметно светятся голубым.

– Я так и понял, – засовываю руки в карманы и облокачиваюсь плечом о стену. – Ну, хоть что-то за сегодня заработаешь.

В глазах у тебя мелькает болезненное. Пожимаешь плечами и опускаешь голову.

Зря я так.

– Извини, – перед глазами рябит – меня уже начало накрывать.

– Ничего, – вдруг подходишь совсем близко. Так, что я чувствую горько-сладкий запах твоей туалетной воды.

Словно в замедленном действии смотрю, как ты кладешь руку мне на грудь. Ногти у тебя накрашены черным. На пальцах дешевые металлические кольца. Какой-то браслет на запястье.

Перехватываю твою ладонь, зачем-то подношу к лицу.

– Пойдем, – мягко убираешь руку и идешь к выходу.