Я – собака Диоген

– Бери пример с моего мужа, – улыбнувшись, сказала Баст. – Он никогда не садится с ними играть, знает, что всегда продует, они – мастера высокого класса, друг друга обштопывают так, что диву даешься. Куда уж с ними тягаться, всегда будешь ходить с пустыми карманами. Не надейся у них выиграть, а лучше побирайся по поездам и вокзалам, как делает это мой муж, и у тебя всегда будут деньги, ведь воровать ты все равно не умеешь. А это – прибыльное дело. Как бы там ни было, а живем все мы на подаяние моего мужа. Он отдает деньги мне, я проигрываю их вам, а вы уж потом проигрываете их друг другу. Признайтесь, ведь так же? Никто из вас не имеет других доходов.

– Кстати, а когда он вернется? – спросил рогатоголовый Бат, просматривая сданные Тотом карты.

– Как всегда, очень поздно, – ответила Баст. – Пока не обойдет все электрички и вокзалы, домой он не возвращается.

– Тогда время есть, поиграем, – потер руки Анубис, принимая от Тота свои карты.

Банкометчик Тот, сдав карты всем, спросил:

– Кто играет?

– Я пас, – мяукнула богиня с кошачьей головой. – Всегда сдаешь мне никудышные карты.

– Я тоже пас, – тявкнул получеловек-полусобака.

– И я не играю, – промычал рогоголовый бог.

– А я играю, – заявил бог с бараньими мозгами. – Сегодня мне должно повезти, чувствую это своей шкурой.

– А что ты ставишь? – спросил его Тот, щелкнув своим клювом. – Я вижу, у тебя сегодня опять нет денег?

– Играю на души людей, – сказал Амон.

– Сегодня они не в цене, – заметил Тот.

– Первоклассные души, – воскликнул Амон. – Я их только что снял с электрички. Видишь, как они извиваются.

– Сколько ты за них хочешь? Амон задумался, боясь продешевить.

– Это – души философов, – сказал он после некоторого раздумья. – Они должны цениться дороже других. Вот эта, что крутится, как угорь на сковородке, принадлежит профессору, владеющему древнегреческим языком. Он уже столько написал диссертаций о древних богах, сколько тебе и не снилось, во всяком случае больше, чем перьев на твоей хохлатой голове. Эта душа, что норовит выпрыгнуть со стола, принадлежит другому мыслителю, который работает над формами трансценденции.

– А это что за кишка, которая тычется как слепая носом в разные стороны? – спросил Тот, указав на толстую жирную душу, похожую на улитку, выбравшуюся из своей раковины.

– Это – душа поэта, – ответил баранеголовый Амон, – кстати, очень талантливого и подающего надежды.

– Он, что же слепой? Почему он такой малоподвижный и неуверенный в себе?

– Это так, но зато он собирается написать свою "Идиллиаду", к тому же многие его считают современным Гомером.

– Все ясно, – воскликнула кошкообразная богиня. – Я узнаю эту троицу. Еще два часа назад они были нашими гостями, и я занималась с ними любовью.

– Вот так дела, – воскликнул удивленный Амон и покачал своей бараньей головой. – Значит, в электричке я их взял тепленькими сразу после приема у вас. Но мне ничего об этом не было известно. К тому же, это моя добыча, и не в моих правилах возвращать души их владельцам. Если хотите, то можете попытаться отыграть их у меня.

– Кстати, у владельца одной из этих душ мы снимаем квартиру, – с укором заметила Баст. – Как-то неудобно разыгрывать его душу в карты. Я считаю это аморальным.

Но Амон уперся, как баран в новые ворота, стоял на своем и не хотел уступать.

– Это мои души, – твердил он. – И я буду делать с ними все, что захочу.

– Сколько же ты за них хочешь? – вновь повторил свой вопрос Тот.

– За душу слепого поэта – не менее тысячи рублей, ну а за двух других – по две тысячи за каждую, потому как они зрячие.

– Идет, – воскликнул Тот. – Играю на душу слепого Гомера.

Он выложил на стол тысячу рублей и стал вынимать из колоды себе карты.

– Туз, валет, дама, король, – объявлял он громким голосом, как крупье в престижном казино. – Двадцать очков. Мне хватит. А у тебя?

– Девятнадцать, – разочарованно выдохнул огромными ноздрями воздух из груди Амон. – Проиграл, я же говорю, что мне вечно не везет.

Тот склонил к столу свой длинный клюв, подхватил им душу бедного поэта и, подбросив ее в воздухе, проглотил. Затем собрал со стола все карты и перетасовал.

– Играем дальше? – спросил он. Все выразили свое согласие.

– Ставлю на кон душу трансцендентатора, – объявил Амон, – ценой в две тысячи рублей, совсем по дешевке, можно сказать задаром.

На этот раз, на стол выложил две тысячи рублей быкоголовый Бат. После подсчета своих очков, игроки запросили по одной карте.

– Перебор! – воскликнул разъяренный бараний бог Амон и так хватил ими о стол, что бедные карты, отскочив от поверхности, взмыли подобно птичкам вверх под потолок.

Быкоголовый бог потянулся за душой Нивоса Родефа, но в это самое мгновение, когда карты еще парили в воздухе, атмосфера в комнате заколебалась и, откуда ни возьмись, можно сказать, из ничего, явился человек, весь укутанный с головы до ног в черное одеяние, из-под которого были видны худые руки, держащие посох и миску для подаяния. Старик стукнул посохом по полу и громогласно возвестил: