Я совсем не получаю писем

— А тот, что пишется на обратной стороне конверта[5]. Например: «Жолт Ковач, Балатонкедвеш. Дом, построенный на сбережения».

— А я ничего не написал на обратной стороне…

— Тогда твое письмо уничтожат. Его некому вручать.

— Как это уничтожат?

— Разорвут и выбросят.

Жоли готов был вот-вот разрыдаться.

— Мое письмо?

Балинт Киш-младший пожалел мальчика:

— Подожди-ка! Ты когда опустил письмо?

— Рано утром. Мама еще спала, Ютка и Кати тоже.

— Жаль! Оно уже пошло с восьмичасовым пештским поездом. Подожди, подожди… Я спрошу, что все-таки можно сделать. Не хнычь! Догоним твое письмо! Хочешь кусочек сахара?

— Нет.

— Два кусочка?

— Тоже нет.

— Понимаю. А фото футболиста? Выбирай.

Жоли покачал головой:

— Не надо.

Потом, немного подумав, он все-таки выбрал фотографию нападающего.

«Жолта Ковача просят подойти к входу на пляж!»

В последующие дни не произошло ничего интересного. По-прежнему стояло лето и плескался Балатон. Только немного раньше наступал вечер, и Ютка и Кати все чаще подсчитывали: «Осталось двенадцать дней каникул… одиннадцать дней…» Жоли, однако, все время думал о письме, которое уничтожат на почте в Будапеште, хотя он так красиво написал его, да еще наклеил на конверт 60-филлеровую марку…

На пляже он не переставал думать о письме, пока носил воду в маленьком ведерке и в рваном мячике, чтобы смочить песок для постройки крепости.

Вдруг ему показалось, что его имя и фамилию объявили по местному радио:

«Жолта Ковача просят подойти к входу на пляж!»

— Мама, меня вызывают! — крикнул Жоли и бросил ведерко.

— Да кто тебя вызывает?

Из репродуктора снова донеслось:

«Жолта Ковача просят подойти к входу!»

Затем еще раз:

«Ученика второго класса Жолта Ковача просят подойти к входу на пляж!»

— Конечно, это меня, — взволнованно проговорил Жоли.

— Ничего не понимаю, — сказала мама. — Пойдем вместе!

Жоли пошел вперед, а мама за ним. Кому это понадобился ее сын и что от него хотят? Однако через минуту она успокоилась, увидев; что у входа стоит Балинт Киш-младший и машет Жоли рукой.

— Иди сюда, глупыш. Я узнал у отца, что можно сделать с твоим письмом. Нужно написать на пештский почтамт и указать, куда отправить письмо. Говори скорей твой будапештский адрес!

— Улица Сазсорсеп, девяносто семь, — прошептал Жоли. — Но это секрет от мамы…

— Улица Сазсорсеп, девяносто семь, — повторил Балинт. — Все в порядке. А теперь возьми эти фотографии и скажи маме, что я тебя позвал, чтобы отдать их тебе. Сервус!

Балинт вскочил на велосипед и укатил. А Жоли с изумлением увидел в руках снимки футболистов сборной. Тут были полузащитники, форварды, запасные игроки и даже судья…

Что случилось с письмом и чего ни Жоли, ни Балинт не знали

Поезд увез письмо Жоли в Будапешт.

В Будапеште оно с тысячью других писем было отправлено почтовой машиной на Центральный почтамт. Там служащий повертел письмо в руках, сокрушенно покачал головой и сказал:

— К сожалению, его невозможно вручить адресату.

Другой тоже посмотрел и сказал:

— Ай-ай, вот беда-то, писал, наверно, малыш… Что ж нам теперь делать? Не хотелось бы, чтобы малыш огорчился, если его письмо не дойдет.

На доске объявлений написали: «Кто из почтальонов знает ученика 2-го класса Жолта Ковача, просьба сообщить».

Тут пришел, старик почтальон и сказал, что в его районе, районе имени Аттилы Йожефа[6], проживает мальчик по имени Жолт Ковач и что он туда отнесет это письмо.

Но об этом знаем только мы. А Жоли пока нет. Давайте раньше времени ему секрета не открывать. Хорошо?

«Мне письмо?!»

— Еще восемь дней каникул, — говорили девочки.

— Семь дней…

— Да, — сказала мама, — еще три дня, и начнем собирать чемоданы: расстаемся с Балатоном на целый год. Дети, накупайтесь как следует, ведь зима будет такая долгая.

Но Жоли не тоскует о лете. Зимой тоже хорошо. Свитер, чтобы ходить на каток, готов. В школе у него будут новые книги. С Берци Хартаи он опять станет меняться марками и завтраками, а еще покажет ему письмо, которое наверняка давно лежит в почтовом ящике.

Кати и Ютка больше не писали писем.

— Теперь из дома будем писать, — говорили они. — Отсюда уже нет смысла.

И никто не ждал почтальона с прежним нетерпением.

От папы тоже больше не будет писем. Завтра он приедет за ними, вместе проведут два дня и переедут с дачи домой.

— Пошли на пляж, — сказала мама, — Жоли, не забудь рюкзачок!

Жоли направился было в комнату и вдруг увидел: у калитки остановился Балинт Киш-младший. Он слез с велосипеда и крикнул:

— Жоли, тебе письмо.

— Мне… мне? — с трудом перевел дух Жоли.

— Тебе, тебе. Посмотри, если не веришь.

«Мое письмо… Оно пришло обратно? — подумал Жоли, не зная, радоваться ему или огорчаться. — Почему же оно вернулось? Ведь Балинт пообещал, что его отправят по будапештскому адресу…»

— Принимай корреспонденцию, молодой человек! Сколько можно ждать?

— И поблагодари, — сказала мама.

— Большое спасибо, — проговорил Жоли, чувствуя, как у него запылали уши. — Мне письмо?!