Я спасу тебя от бури

Он кивнул, достал из кармана пачку табака и вскрыл ее зубами. Левой рукой он оторвал листок папиросной бумаги, ловко насыпал табак правой рукой, держа пачку в зубах, и свернул сигарету. Убрав табак, он послюнил свободный край бумаги, достал зажигалку «Зиппо», щелкнул и закурил.

Я много сотен раз видел, как он это делает, и до сих пор щелчок зажигалки для меня остается одним из звуков, напоминающих о моем отце. Он глубоко затянулся, выдохнул дым и спросил, не вынимая сигарету изо рта:

– Чему ты научился?

Я вдохнул запах дыма.

– Сначала бей сильнейшего, и бей со всей силы.

Он кивнул и прищурился.

– Если это не сработает, будь готов ударить еще. Что бы ты ни делал, думай о том, что это может не сработать. Так ты всегда будешь на один шаг впереди. Потом, если все получится… – он улыбнулся, – то будь благодарен.

Он еще раз глубоко затянулся; кончик сигареты вспыхнул рубиновым огнем.

– Что еще?

– То, что они большие, еще не делает их крутыми.

– Иногда это верно. – Он снова улыбнулся. – Но иногда они оказываются большими и крутыми. Каждый раз по-разному. – Он выпустил дым изо рта. – Что-нибудь еще?

Через оконное стекло я видел, что Дыра и Кастет по-прежнему сидят на полу в гараже. Бабушка посадила Забияку на крыльцо и вручила ему полотенце со льдом, которое он прижимал к лицу. Он кашлял и сплевывал кровь. Краешком глаза я покосился на отца. Начищенные сапоги, изготовленные человеком по имени Дампс, которого он посадил в тюрьму, накрахмаленные джинсы, кожаный ремень двойной толщины, белая рубашка на пуговицах и белая шляпа. Его пистолет «лебэр» 45-го калибра висел на правом бедре в черной кобуре фирмы «Милт Спаркс», отполированная до блеска звезда рейнджера красовалась на левом кармане рубашки.

– Отец, мне было страшно, – прошептал я, не глядя на него.

Он рассмеялся, швырнул окурок в пыль и раздавил носком сапога. Он опустился на колени, глядя на меня. По пятницам он брал меня в драйв-ин[18], где мы смотрели старые фильмы с Джоном Уэйном. Мы могли цитировать целые сцены. Он улыбнулся.

– Помни, мужество – это когда ты напуган до смерти…

– …И все равно садишься в седло, – закончил я.

Он откинул волосы, упавшие мне на глаза.

– Быть испуганным – совершенно нормально. Если ты не боишься, то можешь стать самоуверенным и вляпаться в крупные неприятности. Можешь поверить, что бояться – это хорошо.

– Ты когда-нибудь боялся?

– Я постоянно боюсь.

– Но… ты же техасский рейнджер.

Мы сели, прислонившись к гаражу.

– Рейнджеры тоже боятся.

– В самом деле?

– Да.

– Чего ты боишься?

Он усмехнулся.

– Отрабатывай правый крюк. – Он указал на крыльцо кивком через плечо. – Или, если понадобится, сосредоточья на прямом хуке.

Я кивал, как будто прекрасно понимал, о чем речь.

Он положил руку мне на плечо. Отец вообще мало говорил. После того как его не стало, я убедился в том, что, когда он открывал рот, к его словам стоило прислушаться.

– Иногда мы оказываемся единственными, кто стоит на пути у плохих парней. – Он посмотрел на пастбище за оградой. – Если не мы, то кто? Кто заступится за людей, которые не в состоянии заступиться за себя или за тех, кого они любят? – Он покачал головой и сплюнул. – Меня здесь поставили не для того, чтобы поджимать хвост и убегать.

Нас окружало несколько сотен акров плоской равнины Техаса. Ничего, кроме борозд и ряда деревьев на ровной поверхности.

– Нравится тебе это или нет, – он провел черту в пыли носком сапога, – но мы находимся на поле боя. Так повелось с тех пор, как Каин убил Авеля. И не нужно усложнять вещи. Серого не существует; есть только черное и белое. Добро против зла. Ты можешь поменять стороны прямо сейчас, если захочешь. – Он поднял мою руку и посмотрел на костяшки пальцев. Из-под содранной кожи проступала кровь. – Те ребята сейчас заново рассматривают свой выбор.

Я кивнул, сглотнув комок в горле, и посмотрел на его пистолет. Он заметил это.

– Оружие не делает тебя правым. Ты занимаешь правую или неправую сторону задолго до того, как начинаешь пользоваться этой штукой. В сущности, если ты не прав, оружие принесет тебе одни неприятности. Но если ты прав… это поможет тебе уравнять шансы. Говорят, что Бог создал людей, но Сэм Кольт сделал их равными. – Он похлопал себя по бедру. – Потом появился Джон Браунинг и сделал одних людей лучше других. – Он помедлил. – Да, и тебе предстоит узнать, что шансы обычно складываются не в нашу пользу. Помни об этом.

Отец замолчал, глядя на поле. Потом он повернулся, снял свою белую шляпу и вручил мне. – Иди своим путем, и однажды наступит день, когда твой выбор будет касаться не только тебя. Когда ты будешь единственным, кто стоит между человеком, который не может защитить себя, и кем-то по-настоящему плохим. Некоторым людям все равно. Некоторые проходят мимо. Некоторые лгут и трусят. А некоторые из нас, ну…

Солнце садилось на краю Техаса. Мы смотрели на закат.

Он заговорил, глядя перед собой: