Я — Спок

— Ну, я в бешенстве. Это ужасно! Я исполнительный продюсер, и они просили меня просмотреть фильмы с разными актерами, и просили взглянуть на Фоксворта. У меня и представлений не было об их намерениях, я просто посмотрел фильм и сказал: «Ну, я думаю, он хороший актер», и прежде, чем я что-то успел понять, они предложили ему место. — Он сделал паузу и добавил. — Конечно, он еще не согласился. И если он не согласится, мы сразу же вернемся к тебе.

— Все в порядке, — заверил я его. — Можешь не трудиться. Давайте без меня.

И это был конец моего участия в «Квесторе». Все оказалось к лучшему, потому что Дик Колла оказался прав — главный герой был слишком похож на Спока, а я не хотел повторяться.

В конце концов, Спок и все прочее навсегда остались в прошлом. Или так я думал в 1971 году.

Я и не предполагал, что мои взаимоотношения со «Звездным путем» и вулканцем только вот-вот начнутся по-настоящему.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Кризис личности

НИМОЙ: Спок… Что ты думал о возрождении «Звездного пути» в 1970-х? Тебя не стало — а потом ты вернулся, да еще как!

СПОК: Твой вопрос исходит из неверной предпосылки. Прежде всего, я никуда не пропадал.

В конце 1971 года, после моего уходя из сериала «Миссия невыполнима», я позволил себе небольшой отпуск, чтобы на пару месяцев предаться любви к фотографии.

Однажды, когда я проявлял какую-то пленку, в моей темной комнате зазвонил телефон. Это был старый друг, кинопродюсер Юэн Ллойд. «Не хотелось бы тебе съездить в Испанию?» — спросил он.

Выяснилось, что Юэн был продюсером вестерна «Кэтлоу» с Юлом Бриннером и Ричардом Кренной. Мой старый учитель актерского мастерства и напарник, Джефф Кори, тоже должен был появиться в фильме, а режиссировать должен был Сэм Уонамейкер, чьи работы я уважал.

Я согласился принять участие в проекте, что обязало меня вылететь в Испанию 7 апреля. И вот я начал отращивать бороду, потому что Сэм Уонамэйкер думал, что она подойдет для моего персонажа. К концу марта, когда я направился в Нью-Йорк для участия в одной благотворительной акции по сбору денег на политические нужды, я уже вовсю щеголял растительностью на лице.

Пока я был в Нью-Йорке, я решил навестить моего театрального агента, Эрика Шепарда. В прошлом я всегда был слишком занят на телевидении, чтобы играть в театре, но сейчас у меня было свободное время, и появился интерес.

Мы с Эриком встретились в его офисе в «Интернешнл Фэймос Эйдженси» и заговорили о моем будущем.

— Слушай, — сказал он. — Я знаю великолепную роль. Не хотел бы ты сыграть Тевье из «Скрипача на крыше»?

(«Скрипач», как вы понимаете, это чудесный мюзикл про «штетл», общину русских евреев. Естественно, раз мои родители происходили именно из такой деревни, я был немедленно заинтригован).

Я засмеялся, гадая, не новая ли моя борода подстегнула воображение Эрика.

— Конечно, хотел бы.

— Великолепно, — сказал Эрик и позвонил Стефену Стену, театральному продюсеру. Оказалось, что Стен и его режиссер, Бен Шактман, сейчас в Нью-Йорке и заняты подбором актеров для предстоящей летом постановки «Скрипача».

Не прошло и часа, как я встретился с ними обоими и прошел пробы (надо сказать, весьма неуклюже). Тогда я еще не видел пьесы и почти ничего не знал о сюжете или о музыке. Но тем же вечером я отправился посмотреть бродвейскую постановку «Скрипача». И еще больше утвердился в стремлении получить роль.

С утра я переговорил со Слейном, он сказал, что, по его ощущениям, я бы мог сыграть эту роль, но у директора, Шактмана, оставались замечания. Высокий, тощий Тевье, больше всего известный по роли пришельца с острыми ушами был совершенно не тем, о ком он мечтал. Когда я узнал о его сомнениях, я позвонил Шактману и излил ему сердце, рассказав о прошлом своей семьи и моем глубоком, личном душевном родстве с персонажами пьесы. Он согласился позволить мне еще раз пройти пробы, которые оказались гораздо более успешными.

Через несколько дней он перезвонил мне, спрашивая, по-прежнему ли я хочу получить эту роль.

Я улетел в Испанию на съемки «Кэтлоу» со сценарием в своем багаже. Моя роль в «Кэтлоу» была довольно маленькой, что давало мне массу свободного времени. Я проводил его, фотографируя местные пейзажи или лежа на пляже и слушая кассетные записи песен из «Скрипача». (Я, должно быть, представлял для местных странное зрелище — обросший бородой мистер Спок в купальном костюме, слушающий на магнитофоне семитские песни!)

Тут мне нужно упомянуть, что моя семья всегда понимала, что у актера кочевая профессия. Несмотря на это, мы изо всех сил старались держаться вместе, так что тем испанским летом 1971-го моя жена и двое детей прилетели вместе со мной. Чарли Бронсон производил съемки в городе, и он привез с собой свою жену, Джилл Айрленд, и детей, один из которых был примерно ровесником Джули. Собственно, мы потом вместе сбрасывались на репетитора.