Я справлюсь

Оказывается, подошла наша очередь. Мы берем четыре плюхи по количеству человек, ведь никто не хочет ждать своей очереди или ехать на чужой, где сидел чей-то зад. Пижоны!

Пробираемся к горкам. Они кажутся больше, чем в прошлом году, хотя каркас всегда один и тот же. Наверное, это потому, что я за год вытянулся, пошел в рост. Оглядываюсь и узнаю Полину в ее смешной вязаной шапочке. Подхожу к ней, пока она не успела скатиться с горы.

– Привет!

Она поворачивается ко мне и приветствует своей улыбкой. Обнимаю ее и целую. Прикрыв глаза, улавливаю где-то рядом звуки умиления. Это нашему поцелую восторгаются ее подружки. Тактично заканчиваю целовать Полину, хотя предпочел бы продолжить.

– Знакомься, это Вероника и Лёля. Света где-то там, – показывает в сторону спуска Полина. – Девочки, это мой Ромка.

«Мой Ромка»… Полина выделила слово «мой», будто бы ее подруги имели какие-то виды на меня. Но мне приятно. Цепляюсь за ее руку и сжимаю крепко. Сейчас бы не эти горки, а какой-нибудь фильмец по телеку и мою Полину рядом под одеялом…

– Пойдемте, я вас с парнями познакомлю, – отвлекаюсь от приятных мыслей.

Когда мои друзья видят девчонок, то сразу делаются важными и отважными. Саня выпрямляется, выпячивает все свои достоинства, не зря же он в спортзале зависает. Паша задирает нос кверху, дабы показать, что удав – птица гордая, и все в том роде. После он садится на плюху, я его как следует пинаю, и Паша летит. Делов-то.

Ваня держится уверенно и спокойно. Подмечаю, как он по-взрослому ведет себя с девушками. Становится понятно, что он имеет хоть какой-то опыт в общении с противоположным полом в отличие от этих индюков. А я продолжаю держаться Полины, обвиваю ее рукой и смотрю, как друзья разыгрывают представление. Ради интереса все же окидываю взглядом новых знакомых девушек. Ну Вероника, иначе говоря, Ника, безбашенная особа с побритой наголо головой, насколько я услышал. Катается на тюбинге исключительно по-пингвиньи, то есть на животе. Лёля – местная модель. Стоит в красивеньком розовом комбинезончике, позирует. Часто хлопает своими длинными наращенными ресницами, когда чего-то не понимает. И Света, нормальная такая девчонка, как я говорю – попроще. Захочет – скатится с горы, где весело – посмеется, когда нужно – промочит. Ничего лишнего, все к месту и по-настоящему.

В какой-то момент мне приходится отпустить Полину, и она скатывается со склона, я почти следом. Встречаемся внизу, беремся за руки и идем вместе подниматься. Мимо проносятся люди с ором и хохотом. Среди них я вижу маленькую Юлю. Это означает, что где-то наверху стоят Марк и мама. Как бы не так.

– Слушай, это не твоя ли мама несется там? – показывает пальцем Полина.

Сумасшедший женский крик, глаза почти навыкате, шапка-ушанка набекрень, руки буквально вросли в плюху. Моя мама подскакивает на волнах горки и снова катится вниз. Орет так, что видно ее гланды. Я стою как вкопанный, когда она проезжает мимо нас. Провожаю ее взглядом. И ладно бы этим все закончилось, но нет! Следом за ней несется Марк! Этот вечно грустный и серьезный мужик (мы с ним почти каждое утро здороваемся, когда встречаемся в подъезде), и он смеется. Где-то там внизу сбивает маму с ватрушки, и они валяются в снегу. Вот это да! Не думал, что она способна съехать с высокого склона, видно, ее очень сильно задели мои слова. Нужно будет по приходе домой извиниться.

– Ты идешь? – тянет меня за руку Полина.

– Иду.

– Не знала, что ты прихватил с собой всю семейку.

Не отвечаю. Полина прекрасно знает, что я живу только с мамой и у меня нет отца. Зачем она так? Или ее эта картина тоже задела? Ни разу не видел Полину с родителями. Ну, мама ее постоянно откуда-то забирает: то со школы, то с гимнастики, то от репетиторов. И отчим забирает. В этом заключается совместное времяпровождение. Никаких прогулок, посиделок или игр. Мы с мамой хотя бы в «дурака» иногда играем, киношки всякие смотрим, каждый день у нас совместный ужин. Я и мама ближе, чем Полина и ее предки. Это и обидно. Внезапно понимаю, что нужно ее поддержать. Снова останавливаюсь, беру ее подбородок и нежно целую в губы, после обнимаю.

– Никуда тебя не отпущу, – говорю ей.

– А надо бы, – усмехается Полина.

Как оказалось, мы слишком сильно вышли на горку. Не проходит и секунды, как Санька сбивает нас с ног своей плюхой, и дальше я уже качусь с ним, лежа на его животе. Друг ржет как конь, а я недовольно смотрю на него.

– Че ты вот едешь, когда не надо! – понимаю, что мое обвинение выглядит неуместно по-детски.

Санек продолжает ржать, ждет, когда я упаду с него в снег. Но я держусь: ехать, так ехать до конца, чего уж тут. Полинка тем временем поднимается на горку без меня, тащит две ватрушки за собой. Маленькая, но сильная. Засматриваюсь на нее так долго, как только могу. Когда спускаемся, Санек макает меня в сугроб, между нами завязывается шуточная борьба. Катаемся с ним по снегу, удерживая друг друга за шиворот. Так полагается, это по правилам. Я получаю снежком по морде, Саня получает снежком по морде, на этом и успокаиваемся.