Я стану Алиеной

Как выяснилось, всадник был не один. Перед ним в седле было переброшено тело старика в ветхой хламиде, голову же последнего охватывала полотняная повязка.

— Прошу помощи и милосердия, святые отцы! — ломким юным голосом произнес всадник. — Похоже, сей почтенный старец переусердствовал в покаянии. Я застал его, когда он бился головой о дерево и вопил что-то о смертных грехах, коим нет прощения. Я перевязал его, но здесь нужны более умелые руки…

Видимо, никакого подвоха не ожидалось. По знаку настоятеля монахи совлекли с седла бесчувственного старца и понесли в дормиторий. Настоятель смотрел на всадника все еще с некоторым подозрением. Тот так и не спешился, сидя на крепкой каурой кобыле. Одет он был просто, но добротно, имел при бедре меч, за поясом кинжал, а за спиной — арбалет. Сам же был почти мальчик, и на лице его не читалось никаких пороков, но в наше время всеобщей развращенности, напомнил себе настоятель, нельзя доверять никому. Дети впадают в грех, едва отлучась от материнской груди, и дьявол способен являться в ангельском обличье.

— А тебе ничего не нужно от щедрот нашей обители? — спросил он.

— Глоток воды, если можно, — ответил всадник. — Я хочу пить.

Почему-то этот ответ успокоил настоятеля. Поистине достойный выход из положения. Всадник не отверг предложения участия, что было бы вовсе неучтиво и подобало бы нечестивцу или иноверцу, но и не попросил ничего такого, что нанесло бы ущерб и без того скудному состоянию монастыря.

Настоятель зачерпнул воды из колодца и подал ковш всаднику. Вернув его, тот поблагодарил и добавил:

— И еще одна просьба, святой отец, если не будет вам в тягость. Не подскажете ли вы, как добраться до Междугорья?

Настоятель только вздохнул:

— Дитя мое, по твоему выговору я слышу, что ты чужой в здешних краях. Мы находимся сейчас в самой северной провинции нашей империи, некогда области Эрдского права, теперь герцогстве Эрдском со столицей Эрденон. К югу лежит Древняя земля — Карниона, источник книжных знаний, богатства и всяческих соблазнов. В доимперские времена Эрд и Карниона были разделены укреплениями так называемого Эрдского Вала, насыпанного вплоть до северных гор, за исключением краев, заключавших в себе естественную границу — цепи малопроходимых долин, ущелий и пропастей, в просторечии именуемых Междугорьем. С приходом империи надобность в Эрдском Вале отпала, и он был разрушен, хотя часть укреплений сохранилась по сию пору. Так что, следуя вдоль остатков Вала, ты, возможно, достигнешь своей цели. К сожалению, не могу пообещать тебе это наверное, так как уцелевшие развалины укреплений стали прибежищем всякого рода разбойников и воров, которые тянутся сюда со всего Тримейна, ибо, да будет тебе известно, герцог, желая сохранить традиции прежних вольностей Эрда, не выдает имперским властям беглых преступников, но, к нашему глубочайшему прискорбию не имеет достаточно сил и средств оных преступников искоренить. Разумеется, попасть в Междугорье можно и со стороны Карнионы — если направиться в объезд и повернуть от южного побережья. Этот путь весьма далекий, однако намного более безопасный. Жители Древней земли превыше всего ценят мирские удобства, и в тех краях преизобильно хороших дорог, многолюдных городов, богатых ярмарок, а их монастыри, коих там великое множество, напоминают скорее языческие книжные сокровищницы.

— Значит, если я правильно понимаю, в Междугорье ведут только эти две дороги?

— He совсем… Дорогу через Карниону можно и спрямить если не добраться до побережья… Карниону от моря отделяет обширная область, которую еще язычники называли Безлюдными землями, а после того, как в те края пришел Святой Крест, — Заклятыми. Путники избегают там бывать, ибо о том, что творится в тех краях, рассказывают столько небылиц, что их, по здравому разумению, и повторять-то небезопасно. Правда, несколько поколений назад прошел слух, что Заклятие с тех краев снято, и земли эти имперским эдиктом объявлены Открытыми, но, возможно, слухи эти распускают сами правители, не желающие, чтобы столь обширные плодородные земли оставались незаселенными…

— От всей души благодарю, святой отец. Я и не надеялся услышать столь подробные и точные разъяснения. А теперь мне пора в путь.

— А может, задержишься, отдохнешь? — От собственной разговорчивости у настоятеля пропала всякая подозрительность.

Но всадник уже трогал с места, беспечно крикнув:

— Нет, я тороплюсь, у меня там свидание!

Настоятель хотел было высказаться соответственно, но, решив, что к мирянам монастырская мораль неприменима, поднял руку.