Я стану твоим врагом

За годы войны Янушу приходилось встречаться с многочисленными случаями ампутаций конечностей и многочисленных заражений от, казалось бы, совершенно безвредных царапин, погубившей великое множество людей.

Он ничего не мог сделать, но каждый раз, бессильно наблюдая за тем, как мучился и умирал на его руках человек, ненавидел собственную беспомощность так сильно, что это не давало покоя даже во сне. Он начал опыты и эксперименты ещё тогда, в первый год войны, выкраивая драгоценные часы, минуты покоя, не давая отдыха уставшему мозгу, заставляя себя думать и искать решение.

Он давно применял в своей практике бальзамы, мази и настойки, созданные своими руками, обладающие удивительными целебными свойствами, и буквально ставившие безнадежных больных на ноги. Давно, ещё до знакомства с Ликонтом, когда приходилось перебиваться от заработка к заработку, за Янушем закрепилось опасное прозвище — колдун. Будь он чуть более известен, гнить бы ему до конца дней в королевских тюрьмах за подобную славу, а ещё больше — за свои страшные опыты и их невероятные результаты. Да, пожалуй, обвинения в колдовстве Януш боялся больше, чем какой-нибудь суеверный простолюдин из глухой деревушки. Там местная власть может отправить за подобное на костёр — официально запрещенный вид казни, но по-прежнему популярный на окраинах дикого королевства — а здесь, в столице, его ждала либо позорная казнь на площади через повешение, либо пожизненное заключение.

Герцог оказался начисто лишен подобных предрассудков. Янушу несказанно повезло — прознав о его экспериментах и постоянных поисках лекарства, Нестор отвел ему целую лабораторию в подвалах фамильного замка, снабдил всем необходимым, обеспечил условия, о которых лекарь и мечтать не мог. Среди слуг, конечно, поползли нехорошие слухи о колдовских опытах, черной магии и продаже души Клеветнику, но постоянная нужда в его лекарских услугах и непререкаемый авторитет самого герцога закрывали рты самым отъявленным сплетникам. Слухи не выходили за пределы замка Ликонтов, и Януш был только рад этому.

Вернувшись из Аверона, лекарь с прежней страстью принялся за эксперименты. Не только потому, что соскучился за работой — просто за работой он не так часто вспоминал о единственной женщине, пробудившей в нём самые дикие, самые откровенные и неправильные мечты. Мысли о ней сводили с ума, и он забывался в темноте своей лаборатории, стараясь не вспоминать ни о неприкрытой наготе первой встречи, ни о теплых губах второй. Старался не думать также и о лютой ненависти, вспыхнувшей между ней и патроном — леди Марион, какой бы сильной не была, обречена на провал.

Нестор редко вспоминал о произошедшем в Ренне, но время от времени, в их вечерних беседах за шахматной игрой, признавался, что давно готов к встрече с баронессой. Януш ему верил: порой патрон просил его помощи в написании писем, хотя давно научился владеть для этого левой рукой, и по тайной переписке с Севериной лекарь понимал, что герцог уже сделал то, что обещал — лишил Марион всего, что у неё было. Или почти всего.

После их возвращения из Аверона прошло почти полгода — прибытие принцессы Таиры для свадебной церемонии пришлось отложить из-за кончины престарелого императора Тория и связанного с событием траура. На престол взошел император Таир, старший брат принцессы, и Нестор уже наладил с ним переписку. Януш не до конца понимал, какую игру ведет патрон, работая на два фронта — короля Харитона и императора Таира — пока Нестор не признался сам: после свадебной церемонии с принцессой Таирой крон-принц Андоим вступал в наследство большей части королевства. И, по уверениям Нестора, вряд ли насытился бы этим.

Если так случится, что король Харитон неожиданно скончается, и крон-принц взойдет на престол, Нестор недолго задержится при дворе, и недолго протянет в принципе — Андоим ненавидел и опасался его настолько, что они вряд ли смогут ужиться в одном королевстве. Более того, с устранением Ликонта ничто не сдержит Андоима от братоубийства — принц Орест, хотя и был младшим братом, мог претендовать на престол в случае смерти крон-принца — а значит, в глазах Андоима тоже был опасен.

Януш ничего не смыслил во дворцовых интригах, но очень хотел, чтобы патрон не просчитался, и у него получилось сыграть очередную красивую партию. Нестор был единственным гарантом его благополучия, и не только его одного — судьба августейшего Ореста тоже зависела от защиты и протектората тайного советника его отца.

Ликонта, тем не менее, все хитросплетения чужих судеб и политических игр не тревожили, казалось, вовсе. Генерал проводил смотр войск, учения, приезжал в фамильный замок, наслаждаясь отсутствием необходимости постоянно быть при дворе, интересовался работой Януша, занимался постоянными тренировками, привыкая к новому телу и разработанному лекарем специальному протезу, и, на первый взгляд, полностью восстановился после случившейся с ним неприятности; даже, казалось, остыл от собственной горячечной ненависти в ожидании прибытия аверонской делегации.