Я ставлю на любовь

Влад! Уже не обращая внимания на окружающих, которые так и не сбавили градус своего интереса по отношению к ее персоне, девушка сделала несколько быстрых шагов вперед. На ее губах расцвела улыбка счастливой влюбленной женщины, которой уже было не под силу скрывать свои чувства. Не имело значения, что они провели вместе ночь и расстались только несколько часов назад. Секунды для них становились вечностью. Каждый час порознь превращался в бездну холодной тоски. Расстояние становилось холодным оружием, которое наносило свои беспощадные удары. Нет, больше никогда они не расстанутся надолго. Свободолюбивая сущность Насти с легкостью отказалась от прежней жизни ради единственного счастья — быть только с ним…

Она так и не поняла, что удержало ее от безотчетного порыва кинуться на шею Владу на глазах у донов Синдиката. Наверняка не их любопытные и удивленные взгляды. И даже не Спикер, который сперва двинулся в ее сторону… а потом застыл на месте, уставившись на вышедшего из тени Влада Корнеева. И уж точно не правила этикета или опасение показать свою слабость. Нет. Высокие каблуки «Джимми Чу» слишком мягко пружинили по необычной фактуре коврового покрытия. То ли каучук, то ли силикон, замаскированный под ковролин. С такого очень легко потом смывать грязь. Или кровь…

Настя так и осталась стоять на месте, осознав собственную догадку. Мера предосторожности? Или Гуляев свихнулся окончательно, решив устроить показательную казнь Спикеру прямо в зале переговоров? По всему выходило, что удержаться в стороне от мясорубки внутренних разборок ей не удастся.

Влад хранил самообладание. Но нельзя было назвать это абсолютной уверенностью. Гуляев же приветливо улыбнулся Насте и поманил рукой поближе. Только тогда девушка окончательно взяла себя в руки и шагнула навстречу, остановившись по правую сторону от широкого кожаного кресла. В немалой степени этому помог согревающий взгляд Влада с легким кивком. Он наполнил кровеносные сосуды восхитительным теплом, и Настя непроизвольно опустила голову, скрывая счастливую улыбку. Наблюдала из-под опущенных ресниц за тем, как приглашенные рассаживаются за длинным столом, не вполне врубаясь в происходящее и недоумевая, почему кресло во главе стола занял не Спикер, а влиятельный олигарх. Многие вообще видели Гуляева впервые. А сам Александр был предельно спокоен.

— Приветствую, господа, — прозвучал в воцарившейся тишине его уверенный голос. — Я не люблю ходить вокруг да около, поэтому сразу отвечу на вопрос, который волнует большинство. Мы сегодня здесь потому, что настало время перемен. Глобальных перемен, на которые никто из вас, к сожалению, повлиять не сможет.

Настя не выпускала из поля зрения Спикера. Антон, казалось, даже не осознал в полной мере сказанное. Смотрел на Влада, нервно постукивая пальцами по лакированной столешнице. Не было никакого сомнения, что он узнал того, кто в свое время был неоценимым помощником и кого он с такой легкостью приговорил к смерти. А Лидер делал вид, что ничего не замечает или же все прекрасно видит, но не испытывает каких-либо эмоций по этому поводу.

— Годами мы работали под руководством лидера, чей авторитет неоспорим и сейчас. Я не могу не отметить его достижений и колоссальной работы, укрепление позиций Синдиката и организованность. Антон собрал лучших из лучших. Многие отсеялись в процессе формирования структуры, но таков естественный отбор. Остались лучшие.

Настя вскинула голову, отметив резкое, нервозное движение барона работорговли. Многие выглядели растерянными. Некоторые едва скрывали самодовольство. На миг ей подумалось, что абсолютно никто из присутствующих не догадывается об истинном положении дел.

— Но рано или поздно в каждой системе наступает перезагрузка. Элементы любого механизма изнашиваются и выходят из строя. И если структура стремится к самосовершенствованию и упрочению своих позиций в условиях меняющихся реалий, мы обязаны заменить износившиеся винтики иными. Современными и улучшенными.

Сказанное дошло до сознания присутствующих не сразу. Спикер поднялся, и только тогда тишину нарушил гул голосов. Настя поймала его взгляд.

Осознав слова смотрящего, он, на пороге собственной гибели, смотрел только на нее. На своего Ангела. Смотрел так, как смотрят дети, а не сквозь маску непробиваемого криминального авторитета. Смотрел без напускного равнодушия… и без надежды либо невысказанной просьбы вмешаться. Смотрел так, словно старался ее запомнить. Взглядом не босса. Взглядом мужчины. И тогда, несмотря на свое безразличие, Насте отчего-то захотелось крепко зажмуриться.

Тихо открылась дверь. Вошедший мужчина толкал перед собой нечто похожее на гостиничную тележку, только более длинную, накрытую красной струящейся тканью. Настя разорвала зрительный контакт со Спикером, ставший для нее невыносимым, перевела взгляд на пришедшего, ощутив, как спирали тревоги закрутились в тугую пружину. И Гуляев, который остался верен себе и не собирался утомлять собравшихся долгим красноречием, спокойно, словно ему не было до этого никакого дела, произнес: