Я ставлю на любовь

Настя поморщилась. Ей бы радоваться, что Спикер ее отправил помогать всего лишь координатору игорного бизнеса, а не «органайзерам» — торговцам органами, или живым товаром. К подобным ужасам криминального мира она давно привыкла, но не стерлись, видать, элементарные моральные ценности. Убивать умела с закрытыми глазами и без малейших угрызений совести, не боялась ни бога, ни черта, а вот когда своими глазами увидела транзит живого товара, едва справилась с потрясением. Это была одна из первых проверок на прочность, когда Спикер решил убедиться в стрессоустойчивости своего Ангела. “Познакомлю с важными людьми, — сказал он ей тогда, — в будущем, возможно, придется работать вместе. Приятные ребята, можешь выпить и расслабиться”.

…О да. Ребята оказались приятными. Цитировали Канта и Ницше, галантно ухаживали за Настей и избегали в беседе острых углов, а потом попросили «типично женской оценки товара». По итогу разговора Настя примерно уловила, чем занимается это подразделение синдиката, но ошибочно приняла за профессиональную проституцию. Когда в огромную комнату буквально вволокли пятерых девчонок, поперхнулась мартини. Не потому, что две из них плакали навзрыд и вырывались из рук крепких братков. Такое она видела впервые. Их руки были скручены за спиной, а шеи плотно охватывали широкие стальные обручи. К каждому крепилась цепь, которая и связывала их воедино с такими же обручами на шеях подруг по несчастью.

Некоторые были избиты, на других разорвана одежда. Две самые молодые плакали, их рыдания становились громче, когда конвоиры с гадкой ухмылкой жалили их разрядами электрошокера. У Насти на миг пропал дар речи, и четверо мужчин, включая Спикера, пристально посмотрели на нее, стараясь прочитать на лице панику, сожаление или неприятие. Настя поняла, что от нее ждут именно этого: срыва, нотации или просто затянувшегося шока. Склонила голову набок и сдавила пульсирующие точки в центре ладоней, восстанавливая душевное равновесие. Годы убойных тренировок не прошли даром: уже спустя несколько секунд тело приняло сгенерированную усилием мысли дозу спокойствия, аритмия плавно сошла на нет, а окружающий кошмар стал напоминать обычную компьютерную игру. Приняв чужие правила, Настя равнодушно пожала плечами, разглядывая несчастных девчонок цепким взглядом. Кажется, продавцы “мохнатого золота” сами были удивлены ее спокойствию и равнодушию, которые в их глазах не выглядели фальшивыми. Руки больше не дрожали, и Настя спокойно отпила глоток мартини, словно ничего необычного на ее глазах не происходило, улыбнулась главарю этого подразделения.

— Обычно мы отбираем двоих из пятерки. Они остаются работать здесь.

— А остальные?

— Турция и Гонконг. — Взгляд лидера группировки казался ласковым. По сути, он был самым опасным из всех присутствующих, это Настя вычислила сразу. Интеллект, читавшийся в его светлых глазах, невозможно было перепутать ни с чем. — Вы поможете нам сделать выбор?

— Всему, к чему прикасаются пальцы моего Ангела, светит удача, — самодовольно вставил Спикер, приятно удивленный тем, что его Ангел прошла и эту проверку. На стрелки и допросы он уже перестал ее с собой возить, убедившись в том, что она адекватно реагирует на вопли боли и вид крови.

— С удовольствием, только, боюсь, я мало что в этом понимаю.

Настя поднялась на ноги, стараясь сохранять самообладание, и подошла к пятерке девушек, которых выстроили в ряд.

Все они были молоды и хороши собой. Наверняка те провинциалки и пустоголовые горожанки, мечтающие о карьере моделей и не видящие за призрачным светом софитов мировых подиумов жестоких реалий криминального мира. Заплаканные глаза уставились на Настю в немой надежде — просто поразительно, сколь сильно в критический момент каждая из этих бедняжек готова была поверить в женскую солидарность и отсутствие опасности со стороны своей сестры. Эти взгляды в буквальном смысле царапали сердце. Увы, как бы ни хотелось ей сейчас помочь этим девчонкам, всего лишь одиночным каплям в потоке загубленных жизней, она ничего не могла сделать. Только цинично разглядывать каждую под прицелом испытывающих взглядов царьков этого беспредела, которые буквально прожигали ей спину. Как бы Спикер ни пытался замаскировать очередной экзамен-испытание под спланированную случайность, Настя знала: стоит ей проявить слабость, оступиться, растеряться — сотрет в порошок, так как видела она уже достаточно из того, чего видеть непосвященным не стоило.