Я стерва, но зато какая, или Сильная женщина в мире слабых мужчин

У нас ещё никогда не было такой ночи, как эта. Такой раскрепощённой и необузданной в постели я была только лет пять назад. Генриха это даже немного пугало… В эту ночь случилось что‑то невероятное. Я не ожидала от себя такого порыва, такой сумасшедшей страсти. Мы накинулись друг на друга, как изнывающие от жажды в степи путники на воду. Невозможно было понять, что же всётаки преобладало: желание взять или желание отдаться.

Моё тело трепетало, дрожало, звенело, выгибалось, как струна. Я стонала, кусала губы и чувствовала себя на вершине блаженства. Чем дольше Генрих сжимал меня в объятиях и покрывал моё тело многочисленными поцелуями, тем больше я сгорала от сильнейшего желания, которое уже превратилось в потребность. Я откликалась на каждое прикосновение и своими коготками гладила спину мужа.

— Я хочу тебя, — прошептала я и закрыла глаза.

Господи, да разве Наталья могла произнести когда‑нибудь подобные слова?! Анфиса могла произнести всё, что угодно. А вот Наталья сгорела бы от стыда. Но этой ночью я была больше похожа на Анфису, чем на Наталью.

Мы двигались в унисон и растворялись в сумасшедшем порыве, водовороте чувств и страстных эмоций… После секса мы не спали до самого утра. Все говорили и говорили…

— Я целых пять лет ждал от тебя слов, которые ты мне сказала сегодня.

— Я всегда боялась любви…

— Почему?

— Потому что когда мы любим, то словно отращиваем крылья. А нам их постоянно ломают. Я до невозможности привязалась к тебе. Мысли о тебе… Эмоции, зависящие от тебя….

— Ты никогда от меня не уйдёшь? — в который раз спросил Генрих.

— Никогда, — в который раз ответила я.

— Я хочу тебя чувствовать… Слушать стук твоего сердца, твоё дыхание… Не уходи от меня никогда. Умоляю, заклинаю, прошу! Мне без тебя нельзя… Мне не жить… Я хочу, чтобы было солнце, улыбки, разговоры по душам, холодный ветер, голубое небо, приятный дождь, счастье, туман, поцелуи, жизнь… Чтобы мысли и чувства были на двоих.

Генрих говорил взволнованно, а я улыбалась. Я улыбалась, потому что мне в новизну слышать такое от мужчины с проседью на висках. Господи, ну какой же он романтик! ЛЮБИТЬ МОЖНО В ЛЮБОМ ВОЗРАСТЕ.

— Ты, наверное, не веришь, что я могу скучать по тебе, когда тебя нет рядом.

— Я тебе верю…

— Я скучаю по тебе даже на работе, даже когда делаю операцию. Меня просто разрывает на части от тоски… Жажду чувствовать твои теплые руки и твои вкусные губы… Мне так нужно хотя бы слышать твой голос… Я хочу посмотреть в любимые глаза и растаять под твоим взглядом. А потом долго целовать тебя в разные места и смеяться. Знаешь, как мне помогают такие мысли, когда тебя нет рядом… Я не только скучаю по тебе, я просто не живу… Умираю без тебя…

В эту ночь я поняла, что люблю этого человека. Да и как можно его не любить… С того самого дня, как мы поженились, я почувствовала, что подругому светит даже солнце. Все краски стали намного ярче. Я знала, что, пока Генрих рядом, я надёжно защищена от проблем и мне ничего не страшно. С ним я всё вынесу, всё выдержу и всё переживу. Я ощутила себя безумно счастливой оттого, что ОН есть и мы вместе.

Этой ночью мы мечтали, как проживём вместе долгую и счастливую жизнь, встретим старость. Я искренне верила, что обязательно рожу Генриху классных ребятишек. Я вообще не представляла, как жила раньше без Генриха. Он подарил мне такие тёплые и ровные чувства…

— Ты стала самой важной частью моей жизни. Я знаю точно: без тебя у меня нет будущего. Ты научила меня летать и подарила крылья… Ты дала мне второе дыхание и подарила способность любить.

Я верила, что мы будем вместе всегда, так как созданы друг для друга. Генрих делал мою жизнь по‑настоящему гармоничной и умиротворённой. Ни разу не обидел словом — знал, что мрачные слова бьют слишком больно, а больно он боялся мне сделать больше всего на свете. Он умел быть понимающим и нежным, а также находить общий язык в сложные моменты.

Мы оба представляли нашу любовь островком искренности и щедрой душевности. Генрих читал мои мысли, знал все мои тревоги и даже угадывал мои желания. В его взгляде читались любовь и нежность. И от этого я чувствовала эйфорию. Хотелось сохранить свою любовь как самый ценный подарок и пронести её через годы. Мы даже научились понимать друг друга без слов. Могли молча идти и, не сговариваясь, делать одни и те же вещи. Генрих заботился обо мне как о ребёнке и выполнял все мои желания и маленькие капризы.

Утром мы вылетели из Столькгольма в Швейцарию, чтобы осуществить план мести.

Генрих набрал номер мобильного телефона Роберта и сказал, что приболел и не сможет прооперировать его через неделю.

— Ну как же так, мы же договорились, — заметно расстроился протрезвевший свёкор.

— Я не могу оперировать, когда плохо себя чувствую.

— Но ведь до операции ещё неделя, — голосом, полным отчаяния, сказал свёкор.

— Я врач, и я знаю, что не успею привести себя в порядок через неделю. Пока сдаю анализы, делаю диагностику, я не буду заниматься врачебной практикой.