Я – стихия

Рядом лежала огромная книга, исписанная мелким неразборчивым почерком, очень старая, изрядно потрёпанная, с пожелтевшими от времени страницами и раскрытая на большой красочной картинке, изображающей символ четырёх драконов, начертанный на человеческой руке. Знак магов-стихийников. Тот самый, который почему-то уже довольно долго не даёт ему покоя.

– Какой знак посылает мне судьба? – Наконец, он сумел сформулировать тревожащий его вопрос.

Мгновение шар на его ладони был по-прежнему наполнен бледным, едва заметным небесно-голубым дымком, но в следующий миг дым рассеялся, открывая взору мага калейдоскоп отрывистых видений, ведомых лишь ему. Около минуты он, застыв, как недвижимое тёмное изваяние, вглядывался лихорадочно поблёскивающими чёрными глазами в свой артефакт. Когда же видения отпустили, выдохнув, пробежался расфокусированным взглядом по комнате. После увиденного сделать вводы оказалось просто, как дважды два, хоть всё это и казалось достаточно… неожиданным. В любом случае, это открывает новые горизонты, новые цели и возможности.

Перебрав в памяти все имеющиеся у него артефакты, маг слегка улыбнулся, что в последнее время случалось с ним довольно редко. До исполнения невозможной мечты ещё ближе, чем ему казалось секунду назад… Осталось лишь сделать правильный ход и не прогадать.

Глава 7

Зал заседаний Совета в замке императора в Кмеоле, столице империи Таррант, мало чем отличался от других его комнат – столь же огромный, строгий, обустроенный в спартанском стиле, почти не пропускающий дневных лучей. Длинные диваны предназначались для советников, а большой золотой трон с гербом на спинке, естественно, императору. На Совете вновь шумно обсуждали экономические и внешнеполитические проблемы, когда в зал вошёл церемониймейстер, и, громко стукнув тяжёлым жезлом о плиты пола, зычным голосом оповестил:

– Прибыл посол из Пеллоса.

Голоса в зале значительно поутихли, а император нахмурился, стараясь ничем не выдать тревоги, и жестом позволил пригласить посла.

В комнату торопливым, но чётко вымеренным шагом зашёл растрёпанный молодой человек с военной выправкой, в пыльной дорожной одежде, показавшейся остальным присутствующим весьма странной, явно только что с пути.

– Ваше величество, – гость поклоном поприветствовал императора, – Наш великий император Юстиан, да продлятся его годы, велел мне сообщить вам, что вскоре вас лично посетит его светлость, наш верховный маг Махмуд Кара с целью устранить всяческие разногласия, существовавшие между нашими державами и прийти к взаимовыгодному решению проблемы.

Повисло молчание, минута всеобщего удивления. В глазах императора зажглась надежда.

– Ваши действия кажутся несколько странными, – осторожно произнёс Кевин Дингрос, за что получил недовольный взгляд своего правителя, – Не далее как пару месяцев назад вы весьма недвусмысленно дали нам понять о неизбежности войны между нашими странами.

– Его светлость предполагал такой вопрос, – сдержано кивнул посол, – Он велел добавить, что сам объяснит вам причины этой перемены и условия заключения мира.

– Что ж, мы будем рады решению проблемы мирным путём, – согласился император, дав знак, что аудиенция окончена.

В воздухе застыл невысказанный вопрос. Советники не могли понять, что же такое важное могло заставить фактического правителя Пеллоса сделать такой крутой поворот, да ещё и лично приехать для заключения мира.

– Навряд ли у него порыв миротворческих чувств, – задумчиво пробормотал верховный маг.

– Что бы это ни было, мы не откажемся, – не слишком уверено отозвался монарх, – Из двух зол выбирают меньшее.

* * *

Пустота прекрасна простотой,
Беспощадны в ней обрывки чувств,
Не скрывает боли голос золотой
И не пьется мед из милых уст.

Не поверить пустоте наивно,
До костей проняла немота,
С голубиной стаей сизокрылой
Улетела «перышко-мечта».

А в зеркальной тишине звенящей,
Где двоится силуэт любви,
Нет отныне жалости щадящей,
И взамен ей – прелесть простоты.

Сирена

Уже глубокой ночью, после очередного сеанса исследований, Кевин Дингрос быстро записывал наблюдения и результаты, которых, вобщем-то, и так было немного, но стоящих – ни одного.

Сидящая в кресле девушка потихоньку засыпала под поскрипывания пера о пергамент и потрескивания множества зажжённых свечей. Пригревшись, она, уже наплевав на приличия, свернулась комочком, расплела стягивающую голову тугую косу и безучастно смотрела куда-то в угол слипающимися сонными глазами. Маг, перечитывая всё записанное ранее, становился всё злее. В конце концов просто отбросил от себя перо, поставив этим самым пару клякс, и раздражённо взглянул на свой «эксперимент».