Я стираю свою тень 2 (СИ)

— Много летал? — спросил я его.

— Лет сорок точно. Я же из департамента по адаптации природных космических объектов под нужды новых поселенцев. Работа, на первый взгляд, нудная, но стоит втянуться, появляется азарт. Я любил проектировать астероиды под жилые объемы. Выверять размеры, пластичность пород, пустоты, подгонять под будущие модули и переходы. А потом запускаешь технику и просто кайфуешь, как космическая глыба превращается в дом. Это как интеллектуальная игра.

— На каком этапе что-то пошло не так? — задал я не совсем этичный вопрос.

— На творческом. Я постепенно стал понимать, что мои знания становятся никому не нужны. Я стал знать про астероиды больше системы, а она заставляла меня делать так, как было предписано. Это стало причиной гибели двух десятков человек. Я знал, что толщина породы мала и может треснуть из-за постоянной смены температуры на поверхности. Так и получилось, порода треснула, разрушила стену модуля, мгновенная потеря воздуха и смерть. А виноватым все равно считали меня. Потом я стал искать выхода из-под ненужной опеки системы и стало еще хуже.

— Прости, что спросил, — мне стало неудобно. — Не хотел бередить тебе воспоминания.

— Да ничего. Мне наоборот, стало легче, выговорился. Что было, то было.

— Правильно. С Кианой давно?

— Пару лет, — больше Трой ничего не стал рассказывать о своих отношениях. — К станции подлетаем, — он указал на мизерную точку на экране, моргающую по очереди двумя цветами, белым и красным.

Плазменные вспышки участились. По корпусу корабля пошла мелкая вибрация. Айрис подошла ко мне. Трой вежливо отошел в сторону.

— Хочу верить, что мы не задержимся здесь надолго, — она прижалась ко мне. — Не хочу глупого пьяного веселья вместо тихого счастья.

— Уверен, мы что-нибудь придумаем, — я поцеловал Айрис в висок. — Что ты знаешь про модификации Джанбоба? — спросил я шепотом.

— Еще до того, как я попала на Землю, слышала от источников, которым можно доверять, что кое-кто научился программировать мозг на выполнение задач, с которыми обычно лучше справлялись электронные устройства. Но между устройством и мозгом всегда существовало недопонимание из-за специфичности сигналов техники и живой ткани. Устранив проблему программированием мозга, получаем совершенный компьютер управляемый привычным способом мышления.

— Ага, программируемая гениальность, — осенило меня.

— Это как Шерлок Холмс на препаратах для усиления дедукции. Поэтому боюсь, что он просчитает наши действия наперед, чтобы мы не задумали.

— Да уж, теперь понятно, почему он хвастался, что любит читать людей. Хотя…

— Что?

— Да нет, ничего. Я просто подумал, что любая программа рано или поздно слетает, но это говорит мой опыт общения с компьютерами на кремниевых чипах, как они ведут себя в мозге человека неизвестно.

— Лучше на это не рассчитывать.

— Да, завалим пока сотню-другую народа, а там видно будет, может еще понравится, — я привлек к себе Айрис.

— Фу, какой кровожадный.

— Я же с Земли.

Станция, к которой парковался наш корабль, выглядела, как выброшенный в космос железнодорожный пассажирский вагон. Серый параллелепипед с огоньками в торцевых сторонах. Из ее недр выполз гибкий «шланг» и присосался к судну. Я так понял, что на этом процесс стыковки закончился. Никакого тебе интимного момента залета корабля в ангар. Да и не влезло бы огромное судно в такую маленькую станцию. Ее размер явно был рассчитан на жизнь не более десяти человек, но с комфортом, как в СВ.

— Начался процесс перехода. Следуйте за маркером, — произнес приятный женский голос.

Заработал нейроинтерфейс. Появились кое-какие символы перед глазами и яркая полоса, ведущая в сторону выхода с корабля. Наш отряд космических солдат удачи направился вдоль нее. «Кишка» приемного рукава выглядела подозрительно тонкой и ненадежной. Мне страшно было ступать на ее гофрированную поверхность.

— Не бойся, здесь все рассчитано с многократным запасом прочности, — успокоила меня Айрис. — Это тебе не земной пластик с запланированным выходом из строя по окончании гарантии.

— Надеюсь, — я робко ступил на пол, ожидая, что он промнется под моей ногой.

Ничего не промялось, потому что в рукаве не было силы тяжести. Я оттолкнулся руками от стен и поплыл. Хорошо, что у меня уже имелся кое-какой опыт плавания в невесомости. Я ловко добрался до приемного шлюза станции. Он был открыт. На входе нас встречал робот с подносом, на котором стояли шесть бокалов шампанского и большая ваза с ягодами и фруктами. Не хватало только оркестра и аплодирующих зрителей.

— Встречают, как дорогих гостей, — оценил я широкий жест Джанбоба.

— Узнаю этого любителя выпендриться, — Айрис вышла из приемного шлюза и сразу схватила в руки красное яблоко.

Обнюхала его и откусила.

— Не домашние, — заметила она. — Но все равно намного лучше, чем желе или шахтерская бурдомага.

Я схватил грушу с потемневшим бочком, наперед зная, что она будет чуть-чуть переспелой и очень сладкой. Я не прогадал. Нежная сладкая плоть приятно растеклась по моему рту. Влетел Апанасий и замер у подноса.

— Что это? — спросил он удивленно.