Я стою у ресторана: замуж – поздно, сдохнуть – рано! (сборник)

Статья удалась. Я быстро овладел кошмарным птичьим языком наших рецензий! «Потребность в искусстве героического накала и общественно значимых тем… Социально значимый герой не рождается на обочине жизни… Умение подменять истинную сложность жизни надуманными конфликтами (вроде пресловутого конфликта отцов и детей или порядком набивших оскомину брюзжания и фрондерства перезрелых мальчиков – «стариков»)…» Ну и в заключение: «Снижение общественной значимости конфликта неизбежно ведет к снижению литературно-художественного уровня. И ярчайшее доказательство тому – обидная неудача молодого писателя и талантливого коллектива театра Ленинского комсомола…»

Неужели все это писал обожатель Ренара и Пруста?.. А может быть, именно поэтому я смог? С высот Литературы – они все одинаковы: и Д., и его антиподы. Все равны! Все пигмеи!

Короче, я становлюсь фигурой: борцом! «Карфаген должен быть разрушен»…

Захотелось узнать реакцию Д. Позвонил ему, но он у нас, как всегда, в отъезде. Путешествует, пардон, – “мотается”».

«1 октября.

Позвонила завлитша. Почему-то позвонила ночью, когда все приличные люди давно спят. Сказала:

– Вы зарезали наш спектакль!

Оказывается, после моей статьи органы культуры постоянно вычеркивают спектакль из репертуара. Короче, теперь он не идет. Впервые чувствую вещественно – силу Слова! Силу моего слова…

– Поверьте, мне очень жаль, – отвечал я, «добрый старик» и «наш кадр». – Но, простите, иначе не умею. Если не высказывать свое мнение, искусство умрет, девушка.

Фантастическая банальность фразы особенно по душе.

И еще. Мне нравится современный театр! Раньше у актеров были амплуа: один играл героев, другой – злодеев. Но современный театр постиг сложность жизни. Никаких амплуа! Сегодня он – Иуда, подлец, трус, а завтра – герой! Идеальный герой нашего времени. Да здравствует театр!»

«2 октября.

Произошло самое неправдоподобное. Я ей позвонил! Сам. И она (она!) швырнула трубку. Позвонил снова! То же! Звонил бешено, безостановочно! Она не подходит к телефону. Она, которая преследовала меня преданной любовью! Вымаливала свидания! Звонила по сто раз на дню! Если я был занят – швырял трубку без лишних слов. И она звонила, звонила вновь. Она всегда была «до востребования». Ее звонок, мое слово – и она уже несется по городу. Жила она на другом конце города, и у нас была игра: я хронометрировал, за сколько времени она добиралась до моего дома после звонка. Как она была восхитительно бесстыдна и чиста в своей любви. Летели джинсы, блузка, она шагала через поверженную одежду своими точеными балетными ножками. Как металось в подушках ее детское лицо: расширенные глаза и сведенный судорогой рот.

И вот сегодня я решил с ней встретиться! Ну, просто так. Вру: был уверен, когда она меня увидит…

И я ее встретил. Шла после работы. Увидела меня и… побежала! Как легко двигались ее ноги! Лань убегающая! Я бросился за ней. Она вбежала в магазин и встала в очередь. Я встал за ней. Ее дрожащие плечи, крохотные ножки в маленьких красных туфельках.

– Я не буду больше с тобой… Я не хочу.

– Будешь, будешь… еще как будешь, – бессвязно шептал я сзади.

– Не буду! Понял? Не буду! – не оборачиваясь, с ненавистью шептала она.

И вот тогда я наступил ей на ногу. С силой наступил, всей ступней. Она вскрикнула и обернулась:

– Отстань от меня! Мерзавец!

Когда я наступил на эту наивную красненькую туфельку, которую она наверняка аккуратно вычистила (это были ее любимые туфельки), когда она взвизгнула от боли – некрасиво, уродливо, как же я обожал ее за боль… за слезы… за наклон головки. Клянусь, через мгновение опустился бы на колени и поцеловал бы эту туфельку, бился бы головой о грязный пол! К счастью, она была всего лишь девочка с московской улицы. Его героиня. Дурища! Она не почувствовала мига. И с жалким визгом, захлебываясь слезами, она побежала. И вот тут-то я понял. Ах, что же испытывали в своих застенках славненькие ребята из инквизиции! Когда извивались на дыбе женские задницы! Когда вчерашняя гордая принцесса обнимала ноги палача. Да-да, есть любовь казни: любовь палача к жертве и жертвы к палачу. Есть! Есть! Есть!

Вот этот бред, стоя на улице, шептал я! Интеллигент, любитель изящного. Как же мне хотелось догнать ее. И топтать, топтать… Нет, надо что-то делать. Я схожу с ума!»

«1 ноября.

Турбаза в монастыре.

Думаю, история с этой дурой потрясла меня больше, чем хотелось. Я уехал. Я придумал путешествие к предкам».

Кстати, отличная идея: половину завтрашнего последнего дня… посвящу предкам.

Каково название: «Воспоминания о них – перед встречей с ними»…