Я так хочу!

Почти с отчаянием Эндрю открыл запечатанную записку, приложенную к пакету. Его взгляд заскользил по аккуратным строчкам:

«Милорд!

Пожалуйста, примите этот ранний рождественский подарок. Делайте с ним, что пожелаете, и знайте, что он не сопровождается никакими обязательствами, за исключением того, что вы отказываетесь от помолвки с моей кузиной. Думаю, она скоро направит свою романтическую привязанность на какого-нибудь другого неудачливого джентльмена.

Ваша Каролина»

– Лорд Рочестер, должен ли я передать что-либо мисс Хагривз? – спросил лакей.

Эндрю покачал головой. Его охватило непривычное чувство легкости. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько свободным и полным ожиданий.

– Нет, – сказал он немного хрипло. – Я отвечу мисс Хагривз лично. Передайте, что я нанесу ей визит на Рождество.

– Да, милорд.

Каролина сидела перед огнем, наслаждаясь теплом от рождественского полена[10], отбрасывающего золотистый отсвет на гостиную. Окна были украшены глянцевыми ветвями остролиста, свитыми в гирлянды с гроздьями ягод и красными лентами. На каминной полке горели увитые зеленью тонкие восковые свечи. После приятного утра, когда семья и слуги обменялись подарками, все ушли из дома в поисках развлечений, благо можно было выбирать среди различных вечеров и званых ужинов. Кэйд вынужден был сопровождать Фанни, по крайней мере, в три различных места, и не было похоже, что они вернутся раньше, чем заполночь. Каролина не согласилась сопровождать их, несмотря на просьбы, и отказалась отвечать на вопросы относительно ее планов.

– Это из-за лорда Рочестера? – спрашивала Фанни со смесью беспокойства и возбуждения. – Ты ждешь его визита, моя милая? Если так, я обязательно должна посоветовать тебе, как правильно себя с ним вести...

– Мама, – прервал ее Кейд, бросив на Каролину страдальческий взор, – если ты не хочешь опоздать на вечер у Дэнбери, мы должны идти.

– Да, но я должна сказать Каролине...

– Поверьте мне, – твердо сказал Кейд, нахлобучив шляпку на голову матери и потащив ее в холл, – если Рочестер решит появиться, Каролина будет совершенно точно знать, как вести себя с ним.

«Спасибо», – одними губами сказала ему Каролина, и они обменялись улыбками, прежде чем Кейд наконец увел их чрезмерно любопытную родительницу.

Всем слугам был дан выходной, и пока Каролина ждала, в доме было тихо. С улицы доносились звуки Рождества: мимо проходили бродячие певцы, дети распевали рождественские гимны, веселые компании кутил переходили от одного дома к другому.

Наконец, когда часы пробили час, в дверь постучали. Каролина почувствовала, как заколотилось сердце. Она с неподобающей поспешностью бросилась к двери и распахнула ее.

Там стоял Эндрю, величественный и прекрасный, выражение его лица было серьезным и слегка неуверенным. Они смотрели друг на друга, и хотя Каролина оставалась неподвижной, она чувствовала, как тянется к нему, как ее душа наполняется желанием.

– Ты пришел, – сказала она, почти боясь того, что должно было случиться дальше.

Она хотела, чтобы он обнял ее и поцеловал, но вместо этого он снял шляпу и тихо спросил:

– Могу я войти?

Она пригласила его внутрь, помогла снять пальто и смотрела, как он вешает шляпу. Он повернулся, и его яркие голубые глаза были полны такого огня, что она задрожала.

– Счастливого Рождества, – сказал он.

Каролина нервно сжала руки:

– Счастливого Рождества. Может, пройдем в гостиную?

Он кивнул, продолжая пристально смотреть на нее. Казалось, ему было безразлично, куда они идут, пока он безмолвно следовал за ней в гостиную.

– Мы одни? – спросил он, заметив, как тихо в доме.

– Да. – Слишком взволнованная, чтобы сидеть, Каролина стояла перед камином и вглядывалась в его полускрытое тенью лицо. – Эндрю, – импульсивно начала она, – прежде чем ты скажешь мне что-либо, я хочу объяснить... мой подарок тебе... письма... ты ничем мне не обязан. Не нужно чувствовать себя в долгу...

И тогда он прикоснулся к ней, его крупные ласковые руки нежно обхватили ее лицо, а большие пальцы заскользили по щекам, покрывшимся румянцем. От того, как он смотрел на нее, нежно и одновременно пожирая глазами, все ее тело затрепетало от восторга.

– Но я обязан тебе... – прошептал он, – своим сердцем, душой и слишком большим количеством других частей тела, чтобы все их перечислять. – Его губы изогнулись в улыбке. – К несчастью, единственное, что я могу предложить тебе – это весьма неоднозначный подарок. Немного запятнанный, испорченный и очень сомнительной ценности. То есть самого себя. – Он взял ее маленькие, тонкие руки, поднес ко рту и стал целовать ладони. – Примешь ли ты меня, Каролина?

Счастье затопило ее, заставив сжаться горло:

– Да. Ты – именно то, чего я хочу.