Я такая случилась, и это твоя беда

Тянет… Как тянет! Как не хочется отпускать, как страшно отпускать понимающего тебя человека, как больно это… Она ведь с полуслова, с полувзгляда ловит настроение, она, едва зайдя в павильон, понимает, когда молчать, когда уколоть, когда просто, проходя мимо, коснуться рукою плеча… Это не приятельский жест, не подбадривание коллеги, не мотивация. Она же этим касанием словно отдает частичку своего тепла, красивой души своей.

Несмотря на изнуряющий график, он начал спать ночами, он снова видел нормальные, теплые, человеческие сны. Сны, в которых она улыбалась, убирала волосы с лица, скалила свои белоснежные клыки… Сны, в которых она просто сидела напротив и, разглядывая свой кофе, молча курила… Сны, в которых они тихо разговаривали до утра или спорили обо всем подряд: от политики до религии и моды. Сны, в которых они не успевали наговориться, и он, встречая ее днем, сразу кидал ей незаконченную тему… А она ловила, словно ждала, словно готовилась, словно читала мысли. Или видела те же сны?..

Сны, в которых она часто рисовала на своих стопах знакомый цветок.

Лотос…

Он снова начал спать ночами.

И видел такие простые, спокойные, человеческие сны.

Он стал умиротвореннее, сдержаннее. Она будто бы знала какую-то сказочную, позабытую всеми песенку и неслышно пела ее ему. И сердце сразу билось ровнее, и дышать становилось тут же легче. Почти пропало привычное желание и впрямь пробежаться с бензопилой по знакомым и родным…

А что она? Холодная, продуманная, сдержанная стерва.

Какое там тепло… Как он мог так проникнуться подобным человеком? Выдумал себе идеал, а исходником – лишь тонкий психолог и знаток человеческих душ. И он – ее очередная работа. Которую она с самого начала хотела побыстрее закончить… Что ж… Значит, он примитивно устроен. И тянет лишь к подобной силе. Забавно.

В любом случае, это все и впрямь нужно сворачивать, потому что… Далеко зашло.

Блэр усмехнулся, собрал с капота стаканчики и направился к госпиталю, к урне, но тут же замедлил шаг: за стеклянными дверями издали он безошибочно узнал знакомую хрупкую фигурку, которая быстро шла к выходу.

Кристиан сделал еще пару шагов и замер: сзади девушку догнал мужчина в медицинской одежде и, тронув за плечо, остановил, с силой развернул к себе, интимно склонился ближе.

«Так…» – актер закусил слизистую щеки и быстро пошел вперед.

Глава 4. Привязываться можно тогда, когда умеешь отвязываться (с) Н.И.Козлов

Но на его глазах Сунери мягко высвободилась из объятий, улыбнулась и, приняв почти силой вложенный ей в руки небольшой предмет, снова зашагала к дверям, провожаемая долгим взглядом красивого медика.

Кристиан распахнул дверь перед девушкой и внимательно уставился на нее:

– Как дела у томографа? – с какой-то странной для себя самого интонацией спросил он.

Дарем прошла мимо, не поднимая лица. Не отвечая, быстро направилась в сторону, к урне, на ходу доставая из сумки пачку сигарет и закуривая. Блэр медленно выпустил дверь, подарив замершему в холле погрустневшему красавчику многозначительный взгляд, направился за девушкой, разводя руки с зажатыми в них пустыми стаканчиками и нарочно дурацким акцентом повторяя вопрос на русском:

– У твоя томографа как поживают?

– «Томографа» нормально… – бросила ему глухим голосом замершая у урны Сунери.

– Знакомый твой? – актер подошел ближе.

– Угу, – кивнула доктор и снова отвернулась.

– Тебя прямо не заткнуть, ты охолонись, я не поспеваю за рассказом! – Кристиан почему-то начал злиться: резкая смена настроения девушки всегда и неизбежно вела к смене и его настроя.

– Да рассказывать нечего, – Дарем, зажав сигарету зубами, свернула небольшой пакет, врученный ей красавцем-врачом, и с силой швырнула его в урну.

Блэр приподнял брови, посмотрел на стоящую к нему спиной девушку и, шагнув вперед, бросил поверх пакета свой мусор.

– Чего глаза прячешь? Нашкодила где, а я не вижу? – он улыбнулся и приобнял ее за плечи, чтобы развернуть к себе.

– Опоздаем… – глухо ответила врач, мягко вывернулась из его рук, бросив окурок в один из его стаканов, быстро направилась к машине.

Всю дорогу они молчали, доктор разглядывала город в свое окно, Кристиан за пятнадцать минут пути до студии успел озвереть до состояния раненого носорога.

Первые три часа съемок Сунери провела в своем привычном уголке, все так же вычеркивая и правя что-то в большой черной папке с бумагами, каждые двадцать минут выходя на перекур.

Атмосфера на площадке стояла до неприличия странная: какой-то тоски, тревоги и злости. И сглаживать ее никто то ли не хотел, то ли попросту не мог.

Потом Дарем вообще исчезла на час, за который Блэр успел рассечь себе предплечье и залить кровью и площадку, и обалдевающего от происходящего Гранта.

Когда она вернулась в павильон, Кристиан сидел на ее месте, опустив руки на колени, склонив голову. На безопасном расстоянии столпилась съемочная группа и тихо что-то обсуждала, поглядывая на актера.