Я такая случилась, и это твоя беда

Блэр чуть нахмурился, узнав свою фразу, улыбнулся и отвел взгляд.

– Они сейчас где? – зачем-то спросил он, помолчав.

– Мама в Бостоне, отец… – врач опустила голову и смахнула с щеки каплю дождя, – там, где война… Там, где нужны руки хирурга… – она щелчком тонких пальцев бросила недокуренную сигарету в ближайшую лужу, – там, где должна быть и я. Но у меня нет времени.

– Египет? Сирия? – Кристиан почему-то не хотел, чтобы она сейчас вот так обрывала разговор, не хотел, чтобы уходила. – Пакистан? Тебе-то туда зачем?!

– Тебе пора целовать кошечку, – резко поднимаясь с места и хватаясь за стену, промурлыкала Сунери, – это куда интереснее вооруженных конфликтов! – доктор улыбнулась и, разминая левую руку, пошла в павильон.

Однажды Кристиан пришел на съемки с дочерью. Ошалевший от счастья ребенок с визгами носился по площадке, пока не сконцентрировал свое внимание на Алис Хауэй, доканывая девушку вполне себе закономерным вопросом: «Где у женщины-тигрицы хвост?»

Алис смеялась, вертелась в своем шикарном черном костюме на шпильках, не поворачиваясь к девчушке спиной, тем самым лишь подогревая и без того неуемное детское воображение.

– Кристиан, я не могу-у-у!!! – актриса уже держалась за живот от смеха. – Сделай что-нибудь!!!

– А где и вправду хвост?! – ржал мужчина, в десятый раз подхватывая дочь на руки и унося ее подальше. – Я же тоже, сколько ни бьюсь, найти его у тебя не могу!

Сунери не выдержала и подошла к актеру:

– Давай сюда своего зоолога! – она протянула руки.

– В тебе самой-то сколько веса? – рассмеялся Кристиан, пройдясь зеленым взглядом по хрупкому телу девушки.

– Сорок восемь килограммов! – доктор еще раз вытянула руки. – Поверь, сил хватит.

– Если ты похудеешь еще, ты исчезнешь! – Блэр опустил дочь на пол и подтолкнул ее к Дарем. – Милая, поиграешь с тетей?

– Она должна меня заинтересовать! – Розалин деловито, по-отцовски сложила ручки на груди и оценивающе поглядела на врача.

– Охре… – Сунери зажала рот кулачком, едва успев спохватиться, – папина доча, да?

Роз склонила голову набок и еще внимательнее уставилась на доктора.

– Ладно… – девушка подняла обалдевший взгляд на еле сдерживающего смех Блэра, – могу сказку рассказать… Русскую… Об Иване-дураке! – она снова глянула на Кристиана.

– Не хочу, – зевнула Розалина.

– Ну, вообще да, – кивнула врач, – про дураков ты уже и так должна все знать.

Она не поднимала головы, но прямо почувствовала испепеляющий взгляд Блэра.

– Ты рисовать любишь? – доктор опустилась перед девочкой на корточки. – Хочешь, я нарисую тебе жизнь? – она загадочно улыбнулась и приподняла брови.

– Это как?! – заинтересовалась Роз.

– На Востоке есть красивый обычай… – Сунери протянула ребенку свою ладошку, – только съездишь со мною до магазина? Нам нужны краски…

Девчушка с восторгом приняла руку девушки, не оглядываясь на отца, шагнула к Дарем.

– Мы на двадцать минут, – врач поднялась, не выпуская маленькой ладошки из своей руки, посмотрела на задумавшегося Кристиана, – постарайся не сломать себе ничего, Иванушка!

Блэр едва заметно усмехнулся:

– Ноги не сверни, Василиса Премудрая! – он кивнул на высокие каблуки девушки.

Сунери уже шагнула с его дочерью к дверям, чуть склонилась к девочке:

– А ты знаешь сказку, где Василиса превращается в большого серого волка и откусывает Ивану… – она смутилась, – впрочем, неважно! Так вот, на Востоке женщины…

Они медленно шли к выходу. Кристиан опустил глаза и в задумчивости провел тонкими пальцами по своей щеке.

– Кристиан! – окликнул его Грант.

– А, да! – Блэр обернулся и бодро зашагал к площадке. – Давайте быстрее снимать, пока ведьмы нет!

Через полчаса Сунери и Розалин сидели в уголке, и девушка, изредка внимательно поглядывая на площадку, аккуратно наносила на маленькие ручки замысловатые узоры:

– Это называется мехенди… – доктор, улыбнувшись, закончила последний рисунок, – смотри… Виноградная лоза… Она символизирует преданность, – Дарем взглянула на одухотворенное, красивое детское лицо.

– А это что? – Роз показала вторую ладошку. – Угольник…

– Восьмиугольник, – поправила доктор и улыбнулась, – это защита, Роз, со всех сторон света… – девушка медленно повела пальчиком по узору, тихим, мелодичным голосом продолжая рассказ, – с юга, севера, востока и запада…

– А месяц? – завороженно прошептала девочка.

– Полумесяц, – Сунери снова улыбнулась, – это символ неземной красоты. И лотос…

– Цветок?

– Да, цветок… Это лотос, – врач посмотрела в глаза девочки, – знаешь, есть предание, которое гласит: тот, кто отведает цветов лотоса, никогда не захочет расстаться с родиной этого цветка и все забудет… – девушка рассматривала маленький цветок на руке дочери Блэра, – лотос – это символ здоровья и духовности, чистоты и вечной жизни…

– Ты мне все это подарила? – Розалина улыбнулась.

– Я всего этого тебе желаю, моя хорошая, – доктор отвела взгляд, медленно привстала на затекшие ноги, обернулась и замерла, обнаружив за своей спиной Блэра.

Мужчина стоял, опершись плечом о стену, сложив руки на груди и внимательным взглядом наблюдал за ними. Поймав испуг Сунери, он улыбнулся:

– Спасибо.