Я тебе изменяю

– Свалился со стремянки, как последний идиот, – сообщил он, пока я, охваченная ужасом, пыталась прийти в себя хоть немного. – Ты испугалась?

Он сжал мои запястья руками, потянул на себя.

– Оля… – выдохнул, вновь падая на спину и устраивая меня сверху. – Ты за меня испугалась?

Мне хотелось соврать. Сказать – нет, а потом сделать вид, что ничего не случилось, но я просто молчала, поджав губы.

– Прости… прости… Я не могу без тебя, – перемежая слова короткими поцелуями, покрывающими мое лицо и шею, бормотал Ланской. – С ума схожу каждый день… Так хочу тебя вернуть… Так виноват перед тобой. Моя родная, самая нежная, самая нужная…

И я сдалась. Ответила на эти поцелуи. Обвила шею мужа руками, прильнула к нему. Нас охватила страсть, та, которой мы не чувствовали ни разу в жизни. Ни я, ни Глеб – я знала это. А после были лишь сладостные стоны, бессвязные слова и уверенность, поделенная на двоих. Так, как раньше – уже не будет. Мы научились ценить и беречь то, что имели. Что же нас ждет впереди, знает только время.

А через девять месяцев в семье Ланских было уже два мальчика.

Эпилог

Я снова набрала. После рождения Роберта держала фигуру в норме, а тут… Раздосадованно простонав, я сошла с напольных весов и вновь на них встала. Может, батарейка садится? Или я съела вчера слишком много соленой рыбы, от вида которой едва не захлебнулась слюной, стоило только Глебу принести покупки? И которую уминала так, словно не ела до этого неделю.

Нет. Сразу плюс четыре килограмма от несчастного терпуга горячего копчения прилипнуть точно не могло.

Не то чтобы я взвешивалась по три раза на дню, но… Но ведь еще месяц назад с весом было все в порядке.

– Оленька, ты слышишь? – донесся до меня голос мужа, и я зло запихнула весы под навесную тумбу и поклялась себе в ближайшее время заклеить рот пластырем.

– Слышу, – откликнулась и вышла из ванной. – Что опять?

Меня все раздражало. Даже то, что мы подзадержались на отдыхе, как, собственно, и договаривались с Ланским, а теперь мне отчаянно хотелось домой.

– Я думаю, может, послезавтра уедем? – спросил Глеб.

Он что – мысли читает?

– Куда? – хмуро спросила я. И не успел Ланской ответить, добавила: – Тео и Роберту надо быть чаще на море и на природе в целом. Ты забыл, как убеждал меня в этом?

– По-моему, мы вдвоем пришли к такому мнению, – улыбнулся Глеб и я поймала себя на том, что раздражение достигло апогея.

Меня все бесило. Даже то, с каким пониманием сейчас смотрел на меня Ланской, как будто знал что-то, чего не знала я.

Последние три года мы много путешествовали, решив, что хотим насладиться друг другом, сыновьями и тем временем, когда мальчишки не будут привязаны к школе. Теодору было уже шесть, Робу – шел четвертый год. Дети не доставляли нам никаких хлопот, а мы с Глебом работали дистанционно. В общем и целом, жизнь сейчас походила на сказку, в которой Ланской окружил меня такой заботой, что я порой даже подумывала, не завести ли привычку сбегать от него раз в неделю в какое-нибудь кафе.

Римма Феликсовна вовсю наслаждалась своей новой жизнью тоже. О ней мы слышали ровно раз в неделю в десятиминутном отчете, который выдавала нам свекровь. Моя мама приезжала к нам, когда я звала ее, чтобы она помогла с мальчишками, но это случалось все реже и реже. Потому что мы с Глебом справлялись сами. Порой даже казалось, что именно Ланской проводит с сыновьями в разы больше времени, чем я.

– У меня плюс четыре килограмма, – мрачно сказала я Глебу, отойдя к стопке выглаженного детского белья, которое дожидалось момента, когда я разложу его по комодам.

– И? – уточнил Ланской, что вызвало внутри вспышку неконтролируемой злости.

– Без «и»! – отрезала, взявшись за кофты Тео и Роба.

Отчаянно хотелось плакать. И еще сказать мужу, что если он вдруг заявит мне, что я распустилась, то пойдет в пешее эротическое далеко и надолго. Если, конечно, сможет, после того, как я приложу его скалкой.

– Оль… Похоже, в этот раз у нас будет девочка, – мягко рассмеявшись, сказал Ланской, проведя руками по моим плечам.

Я сначала застыла, а потом резко обернулась к мужу и окинула его ничего не понимающим взглядом.

– Что?

– На этот раз у нас точно будет девочка, – более уверенно проговорил Глеб, и теперь уже я не удержалась и широко улыбнулась.

А внутри разлилось тепло. Ну, конечно. Задержка, лишний вес… а эта соленая рыба, при мысли о которой сейчас захотелось вовсе не ее, а ведро мороженого.

– Мама будет счастлива, когда я попрошу ее чаще приезжать к нам, – сказала я, оказываясь в объятиях мужа.

– Это точно. Она уже сетовала, что становится ненужно. Зови ее к нам уже сейчас, пусть начинает помогать. Останемся здесь, а через полгода вернемся домой. Сначала – рожать, потом – отправлять Тео в школу, – поцеловав меня с щемящей нежностью сказал Ланской.

Я прижалась к нему крепче и вдохнула самый родной на свете аромат. Раздражение исчезло, а на душе разлилось умиротворение, какого не ощущала уже очень давно.

Я была счастлива.

P.S. Глеб был прав. У нас действительно родилась самая прекрасная девочка на свете.

Мы назвали ее Надеждой.

* * *