Я тебе не ровня

Трапезничали с дедом. Тот, довольный, развлекал Аришку сказаниями, да прибаутками. Посмеялись, пошутили, наелись. Дед Миша отправился вздремнуть, а Аришка вновь на боярское подворье. Токмо не в само, а близ. Походила, походила опричь ворот, да и приметила Шумского-то.

Он среди ратников стоял, выделялся уж очень. Высок, чёрен и силен. Разве что Дёмка был ему под стать, такой же крепкий и высокий.

Аришка и так и эдак ходила, пока Андрей ее не увидел. Рыжая аж к месту приросла от взгляда теплого. Снова боярин лицом помягчел… Вроде улыбнулся? Ай показалось? Нет, не почудилось. Голову склонил, и вроде подмигнул. А потом указал тихо в сторону — иди, мол, я за тобой.

Девушка обрадовалась, что понял, и припустила через двор боярский к сарайке, где намедни сидели и про Мавку говорили. Пробежалась скорехонько, опасаясь Фаддея увидеть, вскочила на малое крыльцо сараюшкино, и притаилась за балясиной.

Минуту спустя услыхала шаги. Быстро боярин-то шел, а так посмотреть, то и бежал.

Арина нащупала за поясом дар свой маленький, зажала в ладошке и ждала, когда Шумской подойдет. Любовалась им… Вот странно, Машке он не нравился, холопки дворовые его боялись и ругали Гармом, а Арине думалось, что красив. И шрам его, что бровь изгибал, вовсе не казался уродством. Будто красил.

Андрей меж тем подошел близко.

— Нынче не плачешь, быстроногая? — Аришка улыбнулась и головой помотала, мол, нет. — Резвая ты, не поймаешь.

— А ты не лови, боярин. Скажи обождать, я и остановлюсь.

— Неужто, остановишься? Просто так, из-за одного моего слова? — Андрей улыбнулся, а Аришка дышать забыла.

Ведь впервой раз так-то. Не видала она никогда на лике его смуглом такой улыбки.

— Так слово-то боярское. Как ослушаться?

Андрей улыбку спрятал.

— И только? С того, что боярин? — и бровь ту самую бесовскую изогнул.

— А с чего ж еще?

— Да мало ли с чего? Может, голос мой тебе понравится или поговорить захочешь. Такого, пожалуй, не прикажешь. Верно, Арина?

— Верно, боярин. Тебе никто не приказывал, а ты взял и щенка мне принес.

Шумской стал серьезен, а Аришка пуганулась, а ну как не он? Вот стыдоба-то!

— Я? С чего бы?

— Ай, не ты? — уставилась на него, едва не покраснела, но … Вот знала, что он, только не признается отчего-то.

— Вот не пойму, о чем ты, — и вроде грозно так глядит, да Аринку не проведешь.

— Ты. Больше некому. Спаси тя Бог, боярин. Щеня такой…Он такой толстый и мягкий. Знаешь, он вчера мне весь подол изорвал, игрался. Я так-то давно не смеялась. — Андрей слова ее выслушал, вроде как подзастыл, чернючим взглядом огрел. — Мне отдариваться нечем, не взыщи. А вот что есть, то прими. От сердца.

Ладошку-то малую раскрыла и подала ладанку. Шумской руку протянул было, да одернул.

— Сама вешай, коли оберег даешь, — и склонил голову.

Арина заторопилась, шнурок распутала и накинула на шею боярину. Он-то голову поднял, глянул на девушку, да и застыл. Аришка и сама пропала, утонула в черных горячих очах Шумского. А тот взял личико ее в свои ладони, и поцеловал троекратно в щеки. Вроде по-обычаю все, по-людски…

Только как описать это все? Руки жаркие, взор горячий, румянец густой. Ох, к добру ли то, к худу ли?

Так и стояли бы, коли не холоп. Шел через двор, бочонок нес с молодой бражкой, а тут под ноги с громким мявом к нему кошак полосатый кинулся. Грохот, крик! Бражка в землю уходит, кошак улепетывает, а холоп зашибленное пузо потирает. А там уж и приказчик поспешает, ругать ругательски недотёпу.

— Власька, ушлёпок. Вот я тебя!! — и пошло-поехало.

Аришка вывернулась из рук Андрея и снова за балясину схоронилась. Шумской прикрыл ее спиной широченной, вроде как стоит без дела, а потом и зашагал, отвлек приказного человека, отвел сплетни-пересуды.

Рыжая обождала малое время, да и отправилась вслед за Шумским. У крыльца боярских хором остановилась и скромно притулилась за спинами девок, что цветистой стайкой сгрудились возле угла хоромин и смеялись, перешучивались с ратниками — и местными, и Савиновскими.

Дёмка балагурил! То бровями играл, то шутейничал, а то и просто ус подкручивал, глядя на молодых славиц. Те щебетали в ответ, отругивались, но без злобы. Любили Дёмку-то…

— Да ну! Арина Игнатовна пожаловала. И как ты, славница, с эдакой-то косой живешь? Ни спрятаться, ни укрыться. Как ржа на плуге, токмо ярче и поблескивает, — Дёмка принялся за рыжую.

— А я так мыслю, боярич, лучше с яркой косой, чем с кудрявым чубом и скудной бородёнкой. По старости-то, сверху станет меньше, а снизу больше. И так смешно, и инако весело.

Дёмка тронул свою негустую бороду и хохотнул. Арина на Шумского боялась смотреть, а ну как румянец-предатель щеки зальет? Ох, заметят девки и ратники, стыд-то будет. А вот Шумской впился взглядом в Аришку, и никого не опасался. Так ить мужик, боярин…ему-то что?

Вышел из хором боярин Аким, степенно сошел со ступеней и поднялся в седло.

— На конь!!! — скомандовал всем. — Тихим ходом, айда!

Ратники заспешили, попрыгали в седла и выстроились обычным порядком — собрались в Богуново, там перед посевной последний сход служивых. Оговорить, когда и куда ехать после пахоты.