Я тебе (не) верю

Я не могла так просто поддаться ненавистному мужчине чисто ради животной похоти и первобытных инстинктов, не могла позволить делать со своим телом все, что заблагорассудится. Но это произошло. Сама пожелала, чтобы он ласкал меня, чтобы взял прямо там, в прихожей, заставляя издавать сладостные стоны.

А главное, не могу не признать, что мне понравилось…

Понравилось находиться в его объятьях, чувствовать его руки, страстно целовать его чувственные губы. И от этой мысли стало тошно, гадко на душе. До жути противно. Тело победило разум в нелегкой борьбе, только кошки от этого не перестали скрести, разрывая душу на части.

– Ну, поздно прятаться, почти полдень, – проговорил мужчина практически возле уха, убирая одеяло с моего лица.

Наверное, сейчас я похожа на нашкодившего котёнка, стараясь отгородиться от разозлившегося хозяина, однако мужлан улыбался, смотря мне в глаза. По-мальчишески как-то, красиво, даже шрам на щеке не портил его лицо. Возможно, я бы умилилась этой картине, если бы не постоянные внутренние терзания и сожаления.

Сожаления в совершении самой страшной на свете ошибки.

– Зачем? – взглянув в темные бездонные глаза, в которых вновь завидела намёк на некую радость, спросила я.

– Что зачем?

– Зачем ты сделал это?

Логичнее было бы поинтересоваться, почему я поддалась, и этот вопрос относился далеко не к мужлану, а ко мне. Только ответ на него не смогла найти. В тот момент, попрощавшись со здравым смыслом в клубе, когда выпила несколько неизвестных мне коктейлей, казалось, исчезли и все ответы на мои вопросы. Исчезла логическая составляющая меня самой, исчезло нормальное мышление.

Я осталась пуста, словно сосут, действующая исходя не из сделанных ранее выводов, а из инстинктов. Почему ответила в прихожей на поцелуй? Потому что захотела. Почему позволила ему зайти так далеко? Потому что захотела. И это не на шутку меня напугало. Я не отличалась легкомыслием, но сейчас, вспоминая вчерашнюю ночь, не без неприязни назвала бы себя ветреной особой.

– Захотел, да и ты не сопротивлялась, – просто, будто одним словом объяснил химическое строение сложного тела, ответил мужлан. – Признайся, тебе же понравилось, – он потянулся ладонью к моему лицу, гладил чуткими пальцами щеку.

Только приятных ощущений я почему-то не испытала…

В этот момент захотелось застрелиться. Нет, не из-за неприязни. Из-за противоречий разума и чувств. Я злилась. Больше всего на саму себя, на свой легкомысленный поступок, не терпящий каких-либо оправданий. И на мужлана, который соблазнил меня.

– Это не считается, я была пьяна! – выкрикнула и резко отшвырнула его руку. Я что-то говорила об оправдании? Видимо одно из них появилось в моей голове. Но разве можно все свалить на алкогольное опьянение? Наверное, да, если не хочется принимать правду в том виде, какой она предстала передо мной.

Мужлан тут же нахмурился. От довольной и доброжелательной улыбки Чеширского кота не осталось и следа. Он вновь превратился в холодного, расчетливого мужчину, которого видела все время.

Вновь загородился от меня невидимой стеной, судя по серьезному, ничего не выражающему взгляду. Но сейчас я об этом мало волновалась – плевать хотела на его чувства, когда не могла разобраться сама с собой.

– Да что ты говоришь? – иронично выгнул пушистую бровь. – Я что-то не заметил за твоими стонами и просьбами засадить поглубже алкогольное опьянение. Сама же просила немедленно взять тебя.

– Ничего я не просила! Я подам на тебя заявление за изнасилование!

Эти слова звучали скорее не как угроза, а как отчаянная попытка вновь оправдаться и не пасть в собственных глазах. Мужлан лишь едко улыбнулся, как маленькой девчонке, пригрозившей ему пожаловаться маме за то, что тот отнял любимую игрушку. Это все детский лепет.

– И что ты скажешь? – усмешка на его лице лишь усугубила положение. – Тебя насиловал муж после того, как ты сама чуть ли не вприпрыжку скакала на нем верхом? Думай, о чем говоришь! – ядовито процедил, а затем придвинулся ближе ко мне, вновь поглаживая шершавой ладонью мое лицо. На этот раз не так нежно, скорее властно, будто я ценный экземпляр или дорогую игрушку, принадлежавшую ему одному. – Ты была сладка, красавица. Вкусненькая. В следующий раз ори по тише, а то соседи и правда подумают, что я тебя изнасиловал, – и резко покинул меня, оставив в полном одиночестве. В темноте своей комнаты, которая давила со всех сторон.

Я ощутила, как соленые, щиплющие капли текли по моим щекам. Плачу. Впервые за несколько недель плачу по-настоящему. От бессилия, от горя. Только на этот раз виной всему оказались не мужлан, изменивший своим появлением всю мою жизнь, не родители, которые продали меня за хорошую и безбедную жизнь, не Лёша, изменивший с Ланой, или кто-то ещё.

Виновата во всем произошедшем именно я.

Сама пошла на этот шаг, сама захотела быть с ним в эту ночь. Это произошло спонтанно, мой поступок невозможно объяснить разумными словами, однако он имел место быть. Он произошёл, и это не изменить.