Я тебе объявляю дружбу, майор

Мирон спокойно опустился в кресло, а я, подумав, села рядышком на подлокотник и, как бабушка, сложила ладони на коленях, демонстрируя смирение.

Папа завел руки за спину, сделал два шага в сторону, держа театральную драматическую паузу и строго поинтересовался, глядя на меня:

– Марьяна, вчера я узнал много интересных подробностей твоей личной жизни!

Я нарочито тяжело вздохнула, как делала всегда, когда папа начинал лекцию, но мне на помощь неожиданно пришла бабушка.

– Георгий, Марья жениха в дом привела, может, предложим ему чай, пока не сбежал?

– Антонина Степановна, я недоговорил, – спокойно возразил папа. – Утром я узнал, что моя дочь в компании дочери подполковника Совы, дочери генерального прокурора Демидова и дочери адвоката Макеева попала в полицейский участок!

– Вас там не обижали? – вскинулась мама.

– Не-е-ет, – замотала я головой.

– Пьяные! – пригвоздил папа.

– Водички?.. – участливо спросила было мама, но под укоризненным взглядом папы осеклась.

– А причину попадания Марьи в участок вы выяснили? – совершенно спокойно уточнил у папы Мирон, выдерживая тяжелый взгляд родителя.

– Выяснил, – согласился папа, – но с вами, оперуполномоченный Демидов, я поговорю позже! Марьяна, объяснись!

– Это очень длинная и неинтересная история, которая уже закончилась, – проговорила я.

– Закончилась, значит! Почему моя дочь два года молчала о том, что ее преследует прокурорская морда? – рявкнул папа, теряя терпение.

Я решила не отвечать и опустила голову.

– Я задал вопрос, – напомнил папа о себе.

– Я боялась, что ты будешь ругаться, – честно призналась я.

– Буду, – согласился папа, – ты сегодня же собираешь вещи и переезжаешь домой.

– Марьяна не виновата в том, что Костин оказался моральным уродом, – вступился за меня Мирон.

– Марьяна два года молчала! – пригвоздил папа, – вместо того чтобы пожаловаться мне. Алиса с Максом знали?

– Нет, – поспешно ответила я.

– Знали, – вздохнул папа, – и тоже молчали. Что ты сделала, что Костин не давал тебе прохода?

– Ничего она не сделала, – вместо меня ответил Мирон, – Костин просто больной придурок.

– Почему он пристал именно к ней? – не сдавался папа.

– Вы психологию маньяков никогда не изучали? – спокойно парировал Мирон.

Папа поперхнулся воздухом, не привыкший, что с ним спорят.

– Она должна была сказать мне!

– А она поступила по-взрослому и сама старалась решить свои проблемы, – не сдавался Мир.

Мы с мамой и бабушкой переглянулись, но вмешиваться в диалог не рискнули, с любопытством ожидая, что же будет дальше.

– Это не взрослый поступок, а детский. Замолчать проблему! А если бы он…

– А почему вы сами ничего не выяснили? – спросил Мирон.

– Демидов, я тебе отчитываться должен? – не выдержал папа.

– Командировки, проверки и сутками на работе? – участливо поинтересовался Мирон, вводя папу в ступор.

– Я был уверен, что моя дочь усердно учится. Она должна получить хорошее образование!

– Согласен! Но вы же не думали, что в двадцать лет девушка будет только учиться? А жить когда?

– А она не жила? Если я не высказывался на тему ее отношений с сыном Павла, то это не значит, что я был не в курсе!

– Кто такой Павел? – обернулся ко мне Мирон.

– Отец Арса, он тоже в военной полиции служит, – пояснила я, возвращая челюсть на место.

– Или ты, Марья, правда думала, что я не знал? И о твоих ночных побегах из дома на студенческие вечеринки? – папа вновь вернул свое внимание мне.

– Не было побегов, – открестилась я, но, встретившись с папой взглядами, пошла на попятную, – ну, может, парочка была… Но я паинька!

– Марьяна, – возвел отец очи горе, демонстрируя свое отношение к моей последней реплике, – а драки Макса на ваших «детских» корпоративах?.. Я даже закрыл глаза на то, что моя дочь пляшет перед депутатами!

– Па, ну я же знала твою реакцию. Ты бы объявил домашний арест и комендантский час ровно в двадцать один ноль-ноль.

– Что плохого в дисциплине?

– Ничего, но мы же не в армии! – всплеснула я руками.

– Зато вы выросли хорошими людьми, не испорченными девчонками, твои старшие брат и сестра получили хорошее образование, вместо того чтобы шляться неизвестно где! – завел отец любимую пластинку. – Но молчать о прокуроре…

– Прости, – искренне выдохнула я, опуская голову, – просто так не хотелось сидеть дома. Я же знала: первым делом ты подумаешь, что я как-то неправильно вела себя с Костиным, но это не так! Я просто пришла подавать заявление, когда нас ограбили, а он… И тебе он мог проблем добавить…

– Это он тебе так сказал? – папа стал мрачнее тучи.

Я могла только кивнуть.

– К этой теме мы еще вернемся, – пообещал папа, смягчаясь. – Теперь о вас. Демидов, что у тебя с моей дочерью?

– Я собираюсь на ней жениться, – серьезно выдал Мирон.

Бабушка даже привстала со своего места, чтобы не упустить реакцию папы. Мама прикрыла улыбку ладонью, а папа широко распахнул глаза:

– Ты? Жениться? На моей дочери? Никогда! – отрезал папа, – я осведомлен о твоей репутации и моя дочь…

Папу отвлек стук в дверь. Он обернулся к маме и вопросительно на нее глянул, но мама только растерянно пожала плечами – мол, мы никого не ждем.