Я тебе объявляю развод, майор!

– Вдвоем веселее! Тем более, я могу помочь, и ты это знаешь. Возражения не принимаются, я соскучился по Маркизу.

Я мысленно взвыла, не зная, как реагировать. В умении добиваться своего Шведову не было равных!

– Не возражай, Рыжик. Это бесполезно, – непреклонно заявил Яр, тормозя у бабушкиного дома.

Заглушил мотор, вышел из машины, открыл передо мной дверь и протянул руку:

– Пошли.

******

– Я больше не могу! – взвыла я, нервно откидывая тетрадь в сторону.

– Нет такого ответа, – заглянув в методичку, спокойно сообщил Ярослав, медленно поглаживая предательскую интеллигенцию за ушком.

Наглая пушистость уютно устроилась у Шведова на коленях и млела от ласк, мурлыча словно трактор.

Шведов основательно подошел к подготовке к экзамену и всю душу из меня вынул своими вопросами.

Когда мы вошли в квартиру, дражайший супруг направился в кухню, чтобы приготовить ужин, а мне велел готовиться. Быстро перекусив омлетом, он удобно устроился на диване с методичкой и принялся задавать вопросы. Что примечательно – ни разу не заглянув в правильные ответы, гонял так, что мне без конца приходилось сверяться с записями и штудировать учебники.

– Давай сделаем перерыв! – жалобно попросила я, сдувая с лица прядь волос.

– Немного осталось. Сегодня позанимаешься, а завтра отдохнешь, – мягко произнес Ярослав.

– Ну ты… Да ты даже Зубра переплюнул в занудстве! – не сдержалась я.

Белкин Георгий Витальевич – он же Зубр, он же душегубец и самый главный зануда университета – был нашим преподавателем по уголовному праву. И без тени сомнения можно заявить, что он был единственным педагогом, которого ненавидели абсолютно все! Сдать у него экзамен с первого раза не мог никто, даже те, кто без остановки то самое право зубрил. Взятки он не брал, а шантажировать его было нечем. Мы с подругами проверяли…

На первом курсе я сдала ему экзамен только с седьмого раза. На втором – с дергающимся глазом, недосыпом и нервным тиком – с пятого. На третьем курсе, видя мои мучения, вмешалась Неонилла Альбертовна. Стены университета ее визит выдержали, а вот Зубр – нет. Не знаю, о чем они говорили, но с того дня весь наш поток бегал к Зубру не больше четырех раз за сессию. И каждый раз, когда сдавать приходила я, преподаватель, краснея и заикаясь, передавал моей потрясающей бабуле приветы и… отправлял «еще подучить». Учитывая, что к его экзаменам я готовилась так, словно от этого зависела моя жизнь, а учебник могла цитировать целыми абзацами, Зубра в те моменты ненавидела всеми фибрами души.

Передернув плечами от воспоминаний, горящим взглядом уставилась на невозмутимого Шведова, который, приподняв бровь, все еще ждал ответа на заданный вопрос.

– Сатрап! – буркнула я и снова уткнулась в учебник.

Шведов только хмыкнул, продолжая ласкать за ушком уже спящую интеллигенцию.

В тот момент я завидовала коту как никогда…

Как можно было спокойно заниматься, когда дражайший супруг смотрел на меня так, что все тело плавилось? От его голоса у меня колени подгибались! И вопросы он задавал таким тоном, как будто что-то неприличное в постели шептал, а не спрашивал, как проходят гражданско-правовые сделки. У меня мозг плавился, подсовывая вместо ответов на вопросы совсем уж неприличные картинки со мной и Ярославом в главной роли…

– Может, хотя бы чаю попьем? – взмолилась я. – Сладкое благотворно влияет на работу мозга.

– Давай, – величественно согласился Ярослав, и я тут же дунула на кухню.

Включила чайник и встала у окна, зажмурившись. Дыхание восстанавливаться не желало, сердце колотилось как одержимое, а когда я скорее почувствовала, чем услышала тихие шаги Яра, и вовсе пустилось в галоп.

– В темноте лучше думается, да? – насмешливо спросил супруг и включил свет.

Я резко развернулась, вжимаясь бедрами в подоконник, и задержала дыхание, когда муж быстро приблизился ко мне и протянул руку. Закусила губу, наблюдая, как Яр медленно достает из моих волос, заплетенных в «дульку», три шариковые ручки и два простых карандаша. Была у меня такая дурная привычка…

Шведов аккуратно положил канцелярию на стол и впился взглядом в мое лицо.

– Устала?

– Очень, – честно призналась я.

Сдерживать себя, чтобы не поцеловать столь любимые губы, становилось все сложнее, и львиная доля моей выдержки уходила именно на это.

– Ты так долго к этому шла, Рыжик. Один шаг – и твоя мечта исполнится, – хрипло пробормотал Яр.

В моей голове снова возникли ассоциации, которые совершенно не касались юриспруденции.

– Да, – прошептала я, отводя взгляд.

– Не злись, но на экзамене тебя будут спрашивать еще строже, и ты должна быть готова, – продолжал шептать Яр, пряча руки в карманы.

– Угу… – только и смогла выдавить я.

Шведов ни на секунду не отрывал от меня глаз, но и не шевелился. Просто гипнотизировал взглядом, давая мне возможность решать самой. А я не знала, что делать...

Сглотнула вязкую слюну, смотря на Шведова снизу вверх, и сжала подоконник так сильно, что пальцы свело судорогой. Мы стояли в полной тишине, слышно было только наше прерывистое дыхание. Щелчок чайника показался оглушительным...