Я тебе объявляю войну, девочка!

По телу проходит волна панической гадливости. Ничего, мерзавец, это мы ещё посмотрим.

Глава 11

– Ты же знаешь, что если лечь с мокрой головой, утром причёска будет напоминать сеновал?

С удивлением смотрю на устроившегося рядом Вадима. Хорошо ему, лежит поверх одеяла полностью одетый, только верхние пуговицы расстегнул на рубашке. А я даже в туалет отбежать не могу без того, чтобы не светить перед ним лишний раз голым задом.

– И что ты предлагаешь?

Впервые за прошедший час он отрывает взгляд от монитора, чтоб подмигнуть мне с гадкой ухмылкой.

– Возьми хотя бы полотенце у стены.

– Спасибо за заботу, – выцеживаю зло. – Это так «благородно».

Слава богу, мне есть чем накрыться, а на сухость его подушки плевать, я в гости не навязывалась.

Ещё через час глаза начинают слипаться от тишины и однообразной картинки. Я не вижу, что происходит на экране и что Злобин там так долго просматривает, потому что лежу не в том положении. После его выходки у стены шевельнуться лишний раз не рискую.

Господи Боже! Этот псих вообще спит когда-нибудь? Сама я так вымотана, что держусь на голом упрямстве и желании не дать ему воплотить в жизнь гнусные планы.

Развлекаю себя тем, что разглядываю его неподвижный профиль. Только ресницы изредка вздрагивают, когда Вадим переходит на новую строчку. Точно робот.

– Что ты задумала? – спрашивает он вдруг сонным до невозможности голосом.

Простой вопрос, но и этого хватает, чтобы по позвоночнику прошёлся холодок. Если Злобин всерьёз заподозрит, что я могу улизнуть, он меня своим галстуком за руки к кровати привяжет.

– Уснуть не получается на новом месте.

– Теряешь время, – говорит Вадим снисходительно. Я вздёргиваю брови. Что он имеет в виду? – Лучше подумай о том, как мне угодить, пока я в этом заинтересован.

Это уже не лезет ни в какие ворота.

Король положения снова попытается поиметь с меня максимум выгоды? Так я и думала.

– Мы в расчёте, – напоминаю, в надежде закрыть тему.

Возражений не следует, вместо этого Злобин закрывает ноутбук, резко садится и нависает надо мной, хватая меня за подбородок большим и указательным пальцем. У меня вдох застревает в горле. Боже, он угомонится когда-нибудь?!

– Ты очень недальновидная, Светлячок, – тягуче шепчет Вадим. Как же он мне осточертел. Настолько, что хочется врезать по наглым губам. Он, может, и прав. Я знаю много тех, кто пришёл бы в восторг от его возможностей и использовал такое знакомство с выгодой для себя. Но мне от подобных отношений противно, а ломать себя я не приучена. – И не надо на меня волком смотреть. Тебе не идёт, – хриплый смех обжигает меня.

– Отвали, – шиплю, отталкивая его. Злобин, к счастью, не сопротивляется, валится на спину, показывая жестом, что сдаётся.

Я смотрю в потолок, только теперь позволяя себе выдохнуть. Мы молчим. Тишина густеет, а нервы натягиваются с каждым мигом. Неизвестность давит. Я смотрю в потолок, пытаюсь перебороть сонливость, думаю о том, что Слава, наверное, спит давно в комнате над нами, и ком усталых слёз застревает где-то в горле. Не представляю, как рассказать ему о том, что сегодня случилось. Так стыдно…

Славик очень ревнивый. Он словом не выдаст, но точно подумает, что я сама этого в глубине души хотела, что должна была дать отпор. А я не смогла даже закричать. Даже сейчас дышать свободно рядом с Вадимом не получается. Потому что он подавляет меня на каком-то инстинктивном уровне, едва приближается, меня парализует. Вот такое воздействие. Как его объяснить?

Зачем Вадим так поступает с нами, просто зачем? Спрашивать не имеет смысла. Мне известен ответ и, увы, ничего общего со Славиком это не имеет. Тут уже задето самолюбие.

Дыхание Злобина так внезапно и быстро становится ровным, что я не сразу верю в то, что он вырубился. Как будто кто-то кнопку отключения нажал. Для верности нарочно громко поворачиваюсь набок, придирчиво считаю интервалы вдохов, несколько раз машу перед его лицом рукой. Ноль реакции. Спит как человек с кристально чистой совестью. Вернее, в его случае, как человек, что ту совесть в глаза не видал.

Затаив дыхание, пару секунд разглядываю Вадима. Сейчас, когда он этого не видит, сложно удержаться. Честно говоря, я плохо понимаю, зачем это делаю, просто в какой-то момент залипаю и всё.

Эти губы меня целовали недавно, а я на них смотрю будто впервые. Такие мягкие на вид… И такие жёсткие на вкус.

Тихонько тянусь рукой к открытой шее. Сдавить бы покрепче, да боюсь силёнок не хватит. Кончиков пальцев касается тёплый выдох. Я дёргаюсь как от удара плетью. Даже во сне от Вадима исходит угроза.

Поднявшись с кровати, нагишом, на цыпочках крадусь к матовым дверям. Первая, насколько я запомнила, ведёт в душ. Вторая – в кабинет, если верить смутным очертанием массивного стола. Посередине остаётся последняя дверь, за ней темно как в склепе. Осторожно веду по стене ладонью, пытаясь найти выключатель.

Поиски так затягиваются, что я успеваю взмокнуть и трижды обсохнуть. Наконец, внизу на уровне бедра нащупываю какую-то крутилку. Плавно по мере прокручивания загорается свет. Вот она, гардеробная монстра!