Я тебе объявляю войну, девочка!

— Приятно было познакомиться, — неожиданно произносит дочь Валеева с намеком на совсем не праздную формальность.

Может, конечно, у меня воображение разыгралось, и это только кажется. А может, есть в ее пристальном взгляде что-то помимо банального интереса. Еще до того как Вадим нас представил, за легким прищуром Аглаи скучал Станиславский…

Так и не определившись с выводами, посылаю девушке скупую улыбку и быстрым шагом направляюсь к стеклянным дверям. Далее сворачиваю направо — к изысканной оранжерее, которую мне немногим ранее показывал Слава.

Здесь, естественно, людей не так много, как, например, в главном зале, где с минуты на минуту должен начаться благотворительный аукцион. В данный момент человек семь наберется, если считать с обслуживающим персоналом. Бывшие коллеги…

На секунду становится до невозможного смешно от мысли, что Злобин, связавшись со мной, в своих же глазах упал ниже плинтуса. Или у богачей жениться на обслуге вдруг стало в порядке вещей? Смешно, смешно…

Открываю клатч, подаренный Вадимом, затем сообщение, пришедшее так кстати…

Вот тут-то очень некультурно, но неотвратимо, открываю еще и рот.

Слава: И как расценивать твое молчание?! Как знак согласия? С каких пор ты поднялась до невесты Вадима?!

«Поднялась» откуда? Из самых низов, из грязи?

Я, идиотка, ждала извинений. Или объяснений, на крайний случай.

А получила что? Наезд! За что?!

Света: А я тебе здесь для чего? Только правду скажи. Честность за честность.

Агрессией от его ответа можно облучиться.

Слава: Честно?! Ты с моим братом сосалась! Как думаешь, имею я право поиметь с тебя хоть какой-нибудь прок? Напоследок.

Света: И как, поимел? — печатаю похолодевшими пальцами.

Слава: Представь себе, нет. Хотел, но растерялся!

Света: Знаешь, показать мэру, что ты класть хотел на его дочь — план не для слабых духом. Я тебя почти зауважала, но… УВЫ.

Слава: Ты там тоже сильно не зазнавайся. Это «но» и тебя очень скоро поимеет. Увидишь.

Смотрю, как точки пляшут долго и муторно. Аж распирает от мрачного любопытства узнать, что там дальше, когда сзади раздается сухое покашливание.

— Писать бывшим плохая привычка, Светлячок, — с едва сдерживаемой яростью цедит Вадим, отбирая у меня телефон. — Отвыкай.

И видимо, для доходчивости, из-под его подошвы сразу же раздается душераздирающий хруст дешевого, но такого дорогого мне мобильного.

Глава 31

Вадим

— Вадим! У тебя есть хоть какие-то моральные принципы?! — ошарашенно выдыхает Света и поднимает голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

Как же все удачно складывается! Вот и нет между нами больше неловкой паузы.

Ее трясет. Я тоже весь на нервах. Зачем отказывать себе в предлоге для объятий?

— Я боялся, ты уже не спросишь, — усмехаюсь, спуская руки по хрупким плечам, пока не заключаю в ладони ее локти. Очень действенный, а главное, романтичный с виду захват, когда лицо находится в опасной близости с острыми ногтями.

А вопрос хороший… как способ заговорить зубы.

Тебе нужно — ты берешь. Какие еще нужны принципы?

Но это Света про меня уже и сама понимает. Надо рассказать о себе что-нибудь новое, максимально хорошее.

Как там у женщин это хвастовство называется, на которое ориентируются все самочки планеты при выборе отца своему потомству? Набить себе цену? Распустить хвост?

Сложно будет. Никогда не парился саморекламой…

— Ну-ка, удиви меня, — ехидно восклицает она, пытаясь отстраниться, но я только крепче фиксирую тонкие руки. Что, разумеется, приводит Свету в бешенство. — Думаешь, что сможешь найти себе оправдание? Ага, удачи…

Хули тут думать? Я знаю, что прав!

Славе руки пора оторвать, чтоб ересь не писал. Держусь ведь как-то. Потому что кто на детей и женщин срывается? Правильно, слабаки. А у меня нет слабостей. Только нервный тик с недавних пор.

— Зря сомневаешься. — Определенно, сегодня я — само терпение. — Про принцип наибольшего счастья слышала?

— Это когда человеку все мало? По-моему, проще оно называется «жадность», — передергивает она с видимым презрением на лице.

— Ладно, давай иначе. Что, по-твоему, счастье? — спрашиваю спокойно.

— Если я отвечу, ты мне его доставишь? Тогда счастье — это не видеть твою рожу…

— Ты привела пример выгоды…

— Какой выгоды?

— Личной… — Я весь тащусь с того, как злость отключает ее хорошенькую голову. — Допустим, я отстану. Тебе будет хорошо… А мне?

— А это твои проблемы! Решай их без меня, пожалуйста.

— Ну вот, ты маленькая эгоистка, — говорю снисходительно. — Поэтому дальше носа не видишь.

— Куда мне, — Закатывает она глаза.