Я тебе объявляю войну, девочка!

Пока что не представляю себе ни первое, ни второе. Бриллиант Света не оценит, да и брак со мной в ее системе ценностей — вообще не драгоценность. Обычный булыжник, который тянет на дно.

Упертая девчонка! Хотя она часто удивляет на эмоциях. Надо как-то помягче с ней: поухаживать, произвести впечатление.

— Обувь удобная?

Света сидит на лавочке в раздевалке. Подняв голову, цепко смотрит на меня снизу вверх.

Опускаюсь перед ней на корточки. Она отдергивает пальцы от шнурков, избегая моего прикосновения.

— Да… Очень. Неужели, сам выбрал?

В глазах сквозит прохлада. В голосе тоска.

— Я сам распорядился. Этого мало? — срывает меня. — Мне некогда ходить по магазинам. Работы по горло!

Плохое начало, знаю.

Проблема в том, что мои приоритеты расставлены четко и функционально. Единственная разница между «сделай сам» и «напряги другого» — в потраченном времени. Разумеется, мое время дороже времени моей помощницы Натальи.

Чтобы праздно шататься два дня здесь на даче, мне пришлось экономить каждую минуту. Я вымотан как черт, состояние близкое к нервному срыву, но иначе никак. У меня все еще нет надежной страховки в виде помощи брата.

Она на мой выпад претенциозно дергает бровью.

— Тебе виднее, — роняет уничижительно.

— Да что опять не так?!

Дергаю шнурок, затягивая туже, чем следует.

— Все так. Вернее, все стабильно.

Медленно считаю до десяти, помогая ей зашнуровывать кроссовки. С понтом, чтобы не мешать друг другу, Света занимается левой ногой. Я правой…

Спокойствия совсем не прибавляется.

— Светлячок, давай попробуем так: ты прямо говоришь, чего ты хочешь, я делаю.

— Провальный ход, — отметает она предложение. — Тут важно, чего хочешь ты. Знаешь же, в чем главная причина всех неудач?

— Ну расскажи, послушаю… — не могу погасить в голосе нотки снисхождения.

Будет еще моська слона учить.

Света ничем не выказывает уязвленности, настолько уверена в своей правоте.

— Мечтой нужно гореть. Ты каждый раз лажаешь, потому что хочешь недостаточно.

Это я, что ли, хочу недостаточно? Моих действий ей мало?!

М-да. Сложно нам будет…

— Послушай, «мечта»… — Перехватываю тонкую кисть и сдергиваю Свету с лавочки. — Ты действительно не врубаешься, что мне твое согласие не нужно? У меня миллион возможностей загнать тебя в такую задницу, что ты сама будешь умолять вытащить тебя оттуда. Я могу отправить твою сестру в детский дом, могу оставить тебя без крыши над головой и работы, могу сделать так, что ты пробкой вылетишь из универа. Да хоть все сразу! Мне это даже особых усилий не будет стоить. Ничего мне это не будет стоить! Только договариваться будем уже на других условиях. У всего есть цена. Я могу купить тебя не за деньги — за покой твоих близких. И буду иметь, как захочется мне. Помни об этом, когда в следующий раз тебе не угодит мое внимание!

С раздражением хватаю полотенца и швыряю в сумку к пакету с ее вещами, дергаю молнию.

— Ясно. — Света убирает за спину мокрые волосы, не поднимая на меня глаз.

— Вот и отлично! Пошли.

Закидываю сумку на плечо и весь на нервах выхожу из бани. Порывисто закуриваю, прислонившись затылком к холодной стене.

Мысли по поводу срыва неоднозначные. В теории мне ничего не стоит устроить ей ад. Тут не соврал. Ни одну из угроз я, конечно, воплощать не стану. Но Свете полезно понимать реальные масштабы моих возможностей. И не дурить.

Доказывать что-то упертой девчонке нет никакого желания. Мне кажется, я четко обозначил серьезность моих намерений и высшую степень своей в Светке заинтересованности. Остальное — женские капризы. Не буду же я всерьез обращать на них внимание?

Света тоже выходит на освещенный пятачок перед постройкой. Быстро она. Не успел выкурить и треть сигареты. Ну хоть поторапливать не придется.

Где наша комната она пока не знает, и я решаю не заставлять ее ждать. В качестве поощрения.

Путь к дому можно сократить, но я сворачиваю к саду. Света на меня по-прежнему не поднимает глаз, накинула на голову глубокий капюшон и молчит, только смотрит украдкой по сторонам.

Клумбы сейчас совсем не те, какими запомнились в моей юности. Черт знает, может, садовник убрал часть перед заморозками, а может, я теперь смотрю с высоты перевиденных садов…

— У моей матери была оранжерея с очень редкими цветами, — вспоминаю хмуро. — Я, наверное, в нее пошел. Меня тоже влечет все капризное.

— Ты судишь обо мне предвзято.

— Это было признание…

Света с убитым стоном накрывает лицо ладонью.

— Тебе, Вадим, все-таки есть чему поучиться у брата. По крайней мере, не перепутаешь, оскорбил он тебя или сказал что-то хорошее.

Затягиваюсь зло по самый фильтр. Окурок летит под ноги.

Я не считаю свои слова оскорблением. Там было про влечение! Капризы — только честная констатация факта. Она начнет когда-нибудь понимать мой язык или нет?!

— Не пытайся меня воспитывать, — цежу я, едва скрывая злость. Только разговоров о Славе нам не хватало.

Момент для предложения — хуже не придумать.

А когда он будет-то, подходящий?

Я мог вообще обойтись без этих условностей. Прямо в душе на палец кольцо натянуть, и готово! Один черт между нами все решено.