Я тебе посылаю любовь. Книга первая

— Неужели ты все еще думаешь о Мишеньке? — фыркнула Виктория, она не заметила рядом с собой притаившегося маленького лягушонка, двинула ногой. Лягушонок ошарашено отпрыгнул в сторону, напугав ее до полусмерти.

— Миша? — переспросила Надя и весело побежала за лягушонком, обнаружила в траве огромную улитку. Та флегматично сидела на пыльном листе, коричневый с продольными серыми полосами серпантиновый домик съехал на бок, улитка медленно двигала рожками, словно настраивала антенны.

— Так Миша или нет? — крикнула Виктория, она нюхала чабрец и наслаждалась. На душе было спокойно и умиротворенно, так происходило, когда она находила единственно верное решение. Виктория теперь точно знала, как ей поступить, что предпринять, добиваясь своего. Она одержит победу, почему-то сейчас была в этом уверена как никогда. Есть несколько «но», однако при безупречной стратегии они не помеха. А Купальская ночь станет орудием.

— Я думаю, ты скоро узнаешь, — загадочно отозвалась Надя. Она вышла на большую дорогу — пора возвращаться домой, темнеет.

— Ты — тоже, — Виктория догнала подругу. Надя рассеянно кивнула.

К дому подошли, когда совсем стемнело. В окнах свет не горел, значит, Вадим не вернулся, Виктория облегченно вздохнула, еще не время.

— Надюша, мы забыли о Фертовском! — воскликнула Вика, заметив на крыльце несколько окурков. Вероятно, он ждал, нервничал, ведь обещал принести снимки.

— А что? — Андреева удивилась, она только сейчас вспомнила, что согласилась на его вечерний визит.

— Твои фотографии! — возмутилась Вика. — Он должен занести их. Видишь, приходил, ждал, наверняка переживал.

— Переживал? — усмехнулась Надя. — Если это так, я искренне рада, — она выглядела довольной, глаза блестели, улыбка лукавая.

— Ты хочешь сказать, что тебе нравится заставлять страдать Николя? Как ты жестока, оказывается! — Виктория включила свет на кухне, где-то здесь был сыр и булочки, есть хотелось нестерпимо, умственные затраты требовали компенсации. Впереди главная битва. — Он так старался, вложил все свое мастерство. Ты безупречно красива.

— Ерунда! — отмахнулась Надя. — Я никогда не была безупречной, и тем более, безупречно красивой, и, слава Богу! Это слишком тяжелый груз и мне совершенно не хочется его носить. А снимки всего лишь снимки, да, было забавно и весело, любопытно, что получится из этого эксперимента. Получилось, но не более. Не стоит обольщаться.

— Неужели? — Виктория высунулась из-за холодильника. — Прости, но мне не верится, что ты равнодушна к своей славе. А влюбить в себя, такого как Николай — просто высший пилотаж!

Надя засмеялась, Виктория всегда отличалась неуемной фантазией.

— Мне кажется, ты была бы с ним счастлива, — добавила где-то из холодильника. Надежда перестала смеяться, если подруга не шутит, то… Нет, этого просто не может быть! Только не Фертовский!

— Ты так и не сказала мне, кто же тот принц, о котором ты мечтаешь?

— Я пошла в душ, — крикнула Надя уже с лестницы. Почему-то больше не хотелось обсуждать эту тему.

Насытившись, Виктория покинула кухню, в нерешительности остановилась в холле перед дверью комнаты Вадима. Да, за прошедшие сутки без него дом будто осиротел, неслышно его низкого, чуть с хрипотцой, голоса, быстрых шагов, походки тяжелой, мужской. У него привычка взъерошивать свои короткие волосы, смотреть, не мигая, словно рентгеном просвечивая. В следующий момент изумлять собеседника улыбкой, которая кардинально меняет лицо. Вадим сдержан и серьезен, не так как Николай, но общее у них, несомненно, есть. Оба опасаются быть уязвимыми и ранимыми, боятся обнажить свое внутреннее смятение, прикрываясь маской холодности, дерзости и резких выпадов. Однако, как правило, такие мужчины способны на самую безумную страсть, скрывая внутри настоящий огонь. Виктория жаждала этого огня. Готова была броситься в него как в омут с головой, ни о чем не думая, не сомневаясь и ни секунды не сожалея.

Она толкнула дверь, бесшумно вошла в комнату Вадима, где никогда не была. Вот она — обитель того, о ком Вика мечтала последние дни, кого видела в своих снах и грезах.