Я тебе верю

После Дижона, расположенного к юго-востоку от Парижа, поехали строго на юг, по течению Сены, в Лион. К историческому музею ткани Тамара наконец проявила интерес, внимательно и с удовольствием рассматривала экспонаты.

Направляясь далее в Шамбери, бывшую столицу Савойского герцогства, они чуть было не проскочили небольшой городок Бельвиль и по настойчивой рекомендации Андрэ остановились, чтобы осмотреть церковь ХII века, совершенно спокойно соседствующую с новейшим концертным центром, который странным образом не выглядел рядом с ней кощунственно и не вызывал зрительного неприятия. А совсем рядышком с этими знаменитостями, ничуть не смущаясь их величия, скромно расположилось небольшое старое здание с вывеской на фасаде, на которой большими буквами алела надпись: «ГАЛИМАТЬЯ».

– Какое странное название, – удивился Кирилл. – что здесь?

– Это магазин игрушек, – разъяснил Андрэ.

– Какая прелесть! Здорово придумано, шутливо, весело, – улыбнулся Кирилл. – к тому же великолепный, остроумный рекламный посыл. Вот молодцы.

– А по-моему, ничего остроумного, просто небрежность и неуважение к ребенку, – скорчила презрительную мину Тамара.

Кириллу стало неловко за жену. Андрэ промолчал. Впечатление было испорчено…

Последние дни свадебного путешествия прошли с беспрерывными перепадами настроения Тамары. Она представляла свое пребывание во Франции как бесконечный шопинг в модных бутиках и парфюмерных магазинчиках Парижа. Все остальное вызывало у нее досаду и раздражение, которое она выливала на мужа.

– Да пойми ты, Том, – увещевал ее Кирилл, – все это можно купить и в Москве, а увидеть страну, почувствовать ее особенность и неповторимость можно только путешествуя по ней.

Однако убедить молодую жену он не смог, а в ответ услышал фразу, ставшую последней каплей его терпения:

– В конце концов, это мой папа заплатил за наши путевки, и я имею право получить удовольствие от поездки так, как мне этого хочется.

Кирилл сделал для себя вывод…

Свадебное путешествие закончилось. Молодожены вернулись в Москву. Кирилл не стал переезжать к Тамаре, как было задумано, а отправился к себе. Мать, конечно же, расстроилась, но решила не вмешиваться, а вечером позвонил тесть и недовольным голосом попытался выяснить причину такого поведения зятя. Кирилл ответил, что лучше всего расспросить об этом собственную дочь, а свои мотивы он не обсуждал даже с матерью. Потом последовали разговоры двух мам, вслед за этим звонок тестя маме Кирилла… Словом, в результате перекрестных обсуждений, уговоров и слез Кирилл встретился с Тамарой в кафе, где они просидели битых два часа, вызывая крайнее недовольство у официанта, потому что, кроме кофе и воды, ничего не заказали. Их разговор мог бы служить наглядной иллюстрацией для иностранца, изучающего русские идиоматические выражения, в частности, такое как «толочь воду в ступе». И тем не менее, шаткое согласие было достигнуто: Кирилл переехал к Тамаре, но с условием, что будет только, как выразилась теща, столоваться у них, внося в общий бюджет свою стипендию. Остальные расходы мать обещала, как и прежде, взять на себя: она прекрасно понимала достаточно унизительную ситуацию, в которой оказался сын, его ущемленное самолюбие и как могла помогала ему.

В летние каникулы Кирилл поехал со студенческим стройотрядом на Север, откуда вернулся с приличной суммой денег, часть которых отдал матери. Это вновь стало причиной недовольства Тамары, которой хотелось отдыхать у моря вместе с мужем, «как принято у порядочных людей».

– Прости, конечно, – не сдержался Кирилл, – от чего ты хочешь отдохнуть, от ничегонеделания? Ты собиралась поступить куда-нибудь на заочный – передумала, обещала найти интересную работу – и вновь пустые слова. Тебе не надоело бездельничать?

И вновь последовали обида, бесконечное выяснение отношений, ссора.

Кирилл предложил в оставшееся от каникул время отправиться на Валдай с его однокурсниками.

– Что я там буду делать? – возмутилась Тамара. – Топать с твоими неухоженными интеллектуалками в потных майках и стоптанных кроссовках по горам?

– Томка, Валдай – это не горы, а холмистая местность с множеством красивых озер. Мы же учили это в школе по географии. Помнишь, тебя вызвала наша географичка, и я стал подсказывал, а она меня выставила за это из класса. Помнишь?

– Нет.

– Ну вспомни, я еще после этого приоткрыл дверь и руками показывал тебе холмы, а весь класс ржал.

– Не помню, и какое сейчас это имеет значение?

– Я все помню, что связано с тобой, – грустно заметил Кирилл.

Несмотря ни на что, он продолжал любить эту взбалмошную, непредсказуемую, упрямую Томку. Она стала его первой и единственной женщиной, самой красивой, самой желанной, самой-самой. Остальные девицы были для него все на одно лицо, впрочем, при всем уважении к ним, он и не вглядывался в их лица, не задумывался и не знал, какие у них фигуры, ноги, и когда мальчишки порой судачили об этом, не мог взять в толк, как можно обсуждать такие пустяки.

Кирилл отправился на Валдай, а Тамара уехала в Австрию, в Тироль.

Вернувшись, они вновь поссорились.