Я тебе верю

– Мама Тоня, если помнишь, я в первый же день, как вернулся домой из Кишинева и рассказал о знакомстве с Юлей, заметил, что на пальце у нее увидел два обручальных кольца. Я уже тогда понял, что она вдова, хотя в это плохо верилось – такая молоденькая. Во всем, что ты сейчас мне поведала, для меня только одно существенно – это ее ребенок.

– Так и я о том же, – согласилась Антонина.

– А скажи, пожалуйста, сколько мне было лет, когда отец усыновил меня?

– Несколько месяцев, Лешенька, ты ведь знаешь, – она вопросительно взглянула на него, как бы спрашивая – зачем этот вопрос?

– А маленькому Нику всего три года. Разве он не сможет полюбить меня?

– В таких вопросах ничего заранее нельзя предусмотреть и угадать, – ответила Антонина.

– До моего совершеннолетия, когда мне исполнилось восемнадцать лет, я не знал, что Иван Егорович не родной отец, и никогда бы не узнал, если бы вы не сказали мне.

– Леша, мы должны были сказать, чтобы ты ненароком не узнал от других, случайно, и тогда это известие шокировало бы тебя, травмировало, могло бы даже вылиться в неприязнь к нам, ссору, да мало ли что.

– Успокойся, мама Тоня, я ни в чем не упрекаю вас. Вы все сделали правильно. Я напомнил об этом лишь потому. что хотел еще раз подтвердить: как сильно я любил вас обоих, не зная правды, так же любил и потом, когда узнал все, и люблю до сих пор. Папа всегда был моим папой – и до, и после того, как все выяснилось. Для меня ничего не изменилось, даже наоборот – я стал еще преданнее и крепче любить вас. И когда мы говорим о Юле, то проблема, во-первых, в ней самой: я не знаю, полюбит ли она меня, а во-вторых, как она отнесется к возможности усыновления мальчика.

– Знаешь, когда мы решали с Иваном эту проблему, у него уже не было родителей, а у меня осталась только мама, которая после смерти папы находилась в таком состоянии, что сама нуждалась в нашей заботе и не могла нам ничего посоветовать. Поэтому решение мы принимали сами, и ответственность лежала только на нас. Но у Юли есть мать, еще молодая женщина, к тому же вытянувшая самостоятельно, на себе воспитание и образование дочери. Огромное значение будет иметь и ее мнение, придется с ним считаться.

– Понимаю… – невесело согласился Алексей.

– Ладно, не вешай нос. В любом случае сейчас мы с тобой ничего решить не сможем, нужно время и терпение. Все само собой образуется.

– Хочешь сказать, поживем – увидим? Психотерапевтический прием… понимаю.

– Солнышко, нельзя форсировать события.

– Я и не собираюсь. Буду ждать, иначе можно все испортить.

– А теперь пойдем в гостиную, Юля, наверно, уже переговорила с мамой.

День выдался пасмурный, и Галина решила поваляться с книжкой в номере, а то с приезда в Гагры печатного слова не видела. Она пошла в ванную комнату, встала под душ, блаженно зажмурилась и вдруг услышала стук двери. Быстро выключила воду, завернулась в полотенце и с удивлением обнаружила, что в комнате она не одна: перед ней стояла не менее удивленная Лариса, соседка по московскому дому.

– О господи! Как ты меня напугала, Лариса!

– А ты? Я чуть в обморок не упала!

Через минуту обе женщины хохотали и, перебивая друг друга, выясняли причину такой неожиданной встречи. А все дело в том, что многие номера гостиницы «Гагрипш» были спроектированы таким образом, что двери двух соседних комнат выходили в один санузел. Если в ванную входил постоялец одного из номеров, он должен был изнутри запереть задвижкой дверь в соседний номер, и спокойно пользоваться благами цивилизации, не боясь быть застигнутым в неглиже или, того хуже, верхом на толчке. Ну и конечно, случалось такое, что либо кто-нибудь забывал перекрыть доступ в ванную соседа, либо, уходя оттуда, забывал убрать задвижку, и тогда несчастный сосед лишался возможности справить свои естественные надобности. Такая вот хитрая конструкция гостиничных номеров постоянно создавала самые неожиданные ситуации, порой забавные, а чаще неприятные. И тогда гнев опростоволосившихся постояльцев сваливался на головы администрации, которая, в свою очередь, кивала на принца Ольденбургского, на его архитектора, инженеров и строителей. Но… иных уж нет, а те далече…

Именно так и случилось на этот раз: Галина забыла закрыть дверь в соседний номер, а Лариса, приехавшая рано утром, поселилась в соседнем номере и с дороги решила принять душ. Ну а дальше сыграл свою роль случай – надо же было московским соседкам ненароком оказаться и здесь соседками!