Я тебя куплю

Камиль сидит в кресле, уткнувшись в телефон. Фотографии так и лежат перед ним, но только одна перевернута. Я набираю побольше воздуха в легкие и смело говорю:

– Я согласна.

Камиль поднимает лицо и, сощурившись, едва заметно улыбается.

– Он за все заплатит, – добавляю я.

– Учти, медсестричка, путь, на который ты ступишь, опасен.

– Я уже стою на нем. Не буду останавливаться.

– Тогда имей в виду, ты официально в розыске с подозрением на самоубийство. А для Адель ты мертва. Ты должна стать максимально неузнаваемой для нее. Я рисковал, везя тебя в особняк. Зато проверил. Не узнала. Хотя ты лишь волосы перекрасила. Но чтобы войти в тесный контакт с нашей семьей, тебе придется еще несколько штрихов изменить.

– Ну подружусь я с Адель, стану одной из вас, а дальше-то что? Она простила Олегу… Глебу, – поправляюсь я, по привычке называя этого подонка именем, к которому привыкла, – одну интрижку. Простит еще десять.

– Ты даже не представляешь, насколько сложные и запутанные отношения в нашей семье, – кажется, Камиль произносит это с каким-то нездоровым наслаждением. – Если Адель не одумается, мы заставим Глеба добровольно ее бросить. У него полно скелетов в шкафу. Обязательно найдется ниточка, за которую можно потянуть.

– А чем именно он тебя не устраивает?

Камиль откладывает телефон и закуривает, ничуть не смущаясь, что я могу не переносить сигаретный дым в квартире.

– Во-первых, он сидит на нашей шее. Во-вторых, вечно ввязывается в какие-то мутные дела, а мы потом расхлебываем. В-третьих, крысятничает. За руку не ловили, но знаем, что бабки отмывает и на свой оффшорный счет складывает. И в-четвертых, Адель рядом с ним теряет голову. Она заключает сумасбродные сделки, расторгает договоры с влиятельными партнерами, наживает ненужных врагов, но заводит связи в совершенно непонятных кругах. Он пустит под откос все, что мы нажили. Оставит нас ни с чем.

– А как же сын?

– Думаешь, ему есть дело до Артура? – усмехается Камиль. – Лучиану фактически вырастили ее итальянские родственники по отцу, а Артур к Роману ближе, чем к Глебу. Тот его с пеленок вынянчил. Не пытайся найти в этом чудовище что-то святое. Его единственное достоинство – он ловкий приспособленец. Есть чему поучиться. В остальном же он – раковая опухоль нашей семьи и мразь, которая предала тебя.

Камиль намеренно делает акцент на последних словах, ковыряя мою свежую рану. Знает, как побольнее задеть, чтобы получить желаемое. Только если в его случае наша сделка носит корыстный характер из примитивной жадности, то в моем – желание отомстить за пренебрежение обычными человеческими ценностями.

Он поднимается с кресла и походкой важного кота приближается ко мне. Последний раз затянувшись сигаретой, заносит руку за мое плечо и тушит окурок в тарелке, выпуская струю дыма. Взгляд его черных глаз внимательно скользит по моему лицу, задерживается на губах и переползает на щеку. Он легонько гладит ее пальцами той руки, что еще днем ударил меня и скалится:

– Ты действительно хороша. Глеба можно понять. Адель хоть и красива, но холодна. А от тебя жаром несет, страстью.

– Отойди, – прошу я, внутренне напрягаясь от его плотоядного тона.

– Не ссы, медсестричка. Я не насильник. Посуду не забудь помыть. – Он разворачивается и, по пути стянув со своего мощного смуглого тела майку, заваливается в постель. – Кстати, кресло раскладывается. Постельное в шкафу.

Я выдыхаю, прикрыв глаза:

– А вчера не мог сказать?

– Ты не спрашивала.

– Я и сегодня не спрашивала.

– Но ты спала на нем. Я просто решил, что на разложенном будет удобнее.

– Тебе говорили, что ты очень галантен? – Я собираю посуду и несу ее в мойку.

– Глеб галантен. И что? – фыркает Камиль, шурша одеялом. – Кончай там возиться и вырубай свет. Утром рано вставать.

Психанув на его вернувшуюся на место грубость, я оставляю посуду немытой, выключаю свет и усаживаюсь в кресло. Принципиально раскладывать не стану. Заставлю его совесть проснуться и научу его быть мужчиной!

Не замечаю, как засыпаю, снова тихо наплакавшись и пожалев себя. А подскакиваю от неожиданности, когда на меня заваливается тяжелая туша, от которой несет алкоголем.

Загоревшийся свет на секунду ослепляет меня, но моргнув пару раз, я замечаю, что лежу на полу под придавившим меня пьяным типом со знакомыми серо-голубыми глазами, а стоящий над нами Камиль в одном трико тычет в нас пистолетом.

– Вот т-так встреч-ча, – заплетающимся языком бормочет ночной гость, улыбаясь мне во всю свою идеально отшлифованную челюсть, и даже не пошевелившись, чтобы подняться с меня, представляется: – Роман…

Глава 7. Одна маленькая смерть

Камиль

А вот и брат пожаловал!

Убрав пушку за резинку штанов, поднимаю это пьяное тело с перепуганной медсестрички и усаживаю в кресло. Вот только брат зеленеет на глазах, и приходится тащить его в туалет, чтобы не заблевал мне полквартиры.

– Какого хрена?! – Я помогаю ему сориентироваться над унитазом, не надеясь получить даже бессвязный ответ. Тут и так все ясно: с Адель разосрался и наклюкался со злости.