Я тебя найду, Колючка (СИ)

Мне действительно это нравилось тогда. И сейчас нравится, потому что появился он. А до этого момента я вздрагивала, когда слышала имя Марго по телевизору или читала книгу с таким именем у героини. Это всё слишком остро напоминало о нас. И это было очень больно.

- Кузя, а когда ты пришёл? Ты же должен был только через час появиться дома?

- Так я чуть-чуть покатался. И захотелось тебя поцеловать. Приехал на самокате, а тут возле кровати Никита сидит. Он мне объяснил, что ты от радости в обморок упала. Так, Никита?

- Так, всё так. Почувствовал, значит, - ответил Никита, а мне незаметно моргнул.

- Спасибо, - тихо ответила я.

- Вот мы и познакомились, пока ты спала.

- Долго это было? – спрашиваю у Никиты.

- Долго. Очень долго. Чуть с ума не сошёл. Минут двадцать. Уже всё испробовал. Потом просто стал тебя звать. А Кузя помогал мне.

Они, эти двое мужчин, всё говорили и говорили. То со мной, то между собой. Сидели рядом, а от них исходило такое тепло, что моя лихорадка не была уже такой неприятной. В какой-то момент я почувствовала снова, как тогда в гостинице, когда рядом со мной стояла белая корзиночка с оранжевыми розами, что должно скоро непременно произойти что-то хорошее. Попыталась словить этот момент, находясь между моими любимыми людьми, но на веранде послышались шаги.

- Скорую тут вызывали?

- Дежавю. Марго, ну что у нас с тобой за встречи? Я нахожу тебя, а потом приезжает скорая.

- Не понял, - удивился доктор.

- Мы вызывали. Только наша мама сама очнулась.

- Сейчас осмотрим вашу маму.

- Кузя, сбегай, пожалуйста, на кухню за ложечкой, чтобы маме горлышко посмотреть, - Никита деликатно отправил сына из спальни, а сам даже не пошевельнулся.

Его бровь приподнялась: мол, я никуда отсюда не уйду, пока не узнаю, что скажет доктор. Но сегодня на мне присутствует нижнее бельё. Радуюсь, что с утра надела новое. Это же надо, чтобы так совпало. В кои-то веки мне повезло. Не приходится краснеть. Впрочем, приходится. Никита с меня не сводит глаз.

- Вы муж?

- Да, - Никита снова уверенно врёт, как и тогда.

Прибегает Кузя. Приносит ложечку.

- Очень хорошо. Ничего страшного не нахожу, - Кузя и Никита довольно улыбаются. – Говорите, был сильный стресс?

- Да, очень сильный, - отвечает вместо меня Никита, я так понимаю, чтобы весь огонь взять на себя, если что.

- Положительный?

- Да, - тороплюсь ответить, чтобы не подставить Никиту.

Никита хмурится и показывает мне кулак.

- Раньше были у вас обмороки?

- Никогда.

- К сожалению, положительный стресс, если очень сильный, может вызвать такую же реакцию, как и отрицательный. Давайте градусник, - доктор изучает. – Похоже на термоневроз. Почти тридцать девять. Поднялась температура на сильный однократный стресс, как при очень сильном испуге. Чаще выше тридцати семи с половиной не поднимается в таких случаях. Более высокая обычно бывает, когда за близких переживают, - вижу, как снова хмурится Никита на слова доктора. - Сбивать будем?

- Нет, - хором отвечаем мы с ним, и тут уже довольно улыбаюсь я.

Никита хитро щурится:

- Я сделаю укол, если понадобится. Вы говорите, на что обращать внимание.

- Сможете?

- Уже делал, - я при этих словах краснею ещё больше, хотя и так уже давно пунцовая от волнения и температуры.

- Хорошо. Внимание обращайте на все непонятные симптомы. Короновирус никто не отменял. Ограничения по району ослаблены, но уровень заболевания так быстро не снижается. Маловероятно, конечно, что так совпало в вашем случае. Но всё же, если появится одышка, сразу нас вызывайте.

- Спасибо, доктор! Я провожу, - Никита, как всегда, всё взял в свои руки.

Они уходят, а Кузя набрасывается на меня. Мы с ним валтузимся на кровати, как обычно, он хохочет, а я лохмачу ему волосы на голове. Только спустя какое-то время замечаю, что Никита стоит в проходе и молча за нами наблюдает.

Глава 20

Я могу только представить, о чём он сейчас думает. Я помню, каким он может быть добрым, порядочным… Но сегодня он впервые видит сына. Я вздыхаю. Смотрю ему в глаза. В них боль и какое-то отчаяние. Вижу, как пытается улыбнуться мне.

Кузя, заметив моё замешательство, поворачивается к нему и радостно изрекает:

- Иди скорее к нам. Ты же теперь папа. А папе нужно любить маму и детей. Значит надо меня любить. Иди скорей, обнимемся. И мы будем любить тебя. Знаешь, как моя мама меня любит?

Никита медленно подходит. Впервые вижу, что он не знает, как ему поступить. И что теперь делать. Я отодвигаюсь на середину кровати, чтобы появилось место и для него.

Улыбается и садится рядом. Кузя залазит с ногами на кровать и обхватывает его за шею. Вижу, как у Никиты на доли секунды влажнеют глаза. Но он быстро справляется с эмоциями, в отличие от меня, и обнимает сына.

- Я обязательно буду тебя любить, Кузьма!

- А маму?

- И маму.

Моё сердце рвётся от боли. Ведь знала, что надо было испробовать все возможности, но обязательно разыскать его. И сердце подсказывало, что он меня не оставит. Простит. Разлука могла быть намного короче. Что теперь жалеть, только раны вскрывать наживую.