Я тебя не хотела (СИ)

Она права, я сволочь. Эгоист, зациклившийся только на собственных желаниях. И таким был всегда, чего уж тут. Просто раньше не было преград, и то, чего я хотел, всегда само шло в руки. Но стоило чему-то пойти не так, и я крупно облажался.

Что же я сотворил с тобой, Фенек? И как мне жить теперь с этим? Что делать?

35

Не знаю, сколько раз я отключался и сколько раз потом, едва продрав глаза, снова тянулся к бутылке. Пытался не думать, забыться, не вспоминать её побелевшие сжатые губы, выбить из башки слова, смысл которых дошёл только потом: «Не надо, Рома, я не хочу». Не хочу. Она не хотела, а мне было плевать. Я слышал только шум собственной крови в ушах. Мразь.

В таком состоянии, сидящего у стены на полу в кабинете, меня и нашёл отец.

— Роман, сынок, что случилось? Ты не пришёл на презентацию, а ты бы её не пропустил.

Да, точно. Презентация. Вот же дерьмо.

— Прости, пап.

— Рома? — отец присел рядом, оттолкнув в сторону пустую бутылку. Надо же, он почти не расплывался перед глазами. — Какого чёрта? Что произошло?!

Отец встряхнул меня за плечи, прикоснулся к разбитому носу. Он выглядел обеспокоенно, переживал, что его любимое и единственное чадо обидели. Так надо развеять его сомнения.

— Пап, — горло саднило так, что пришлось откашляться. — Твой сын — дерьмо.

Я поднял глаза и посмотрел в отцовские. Словно обжёгся, представив, какое разочарование вызовет в них правда.

Прямо в дорогущем костюме, отец сел на пол напротив меня. Родительские глаза горели тревогой.

— Я слушаю, сын. Рассказывай.

Он делал так всегда, когда я был маленьким, когда был подростком. Родители любили меня, и, несмотря на занятость, всегда находили для меня время. Грех жаловаться. В отличие от многих моих друзей, я мог этим похвастаться. Отец был моим другом и наставником, всегда старался не осудить, а направить. Я без страха сознался ему в четырнадцать, что попробовал шмаль, когда меня рвало в ванной. Поздатыльников, конечно, отгрёб, но без зверств. И я подвёл тебя, папа. По-настоящему.

— Аня. Моя помощница.

— Так, — нахмурился отец. — Внучка профессора. Хорошая, способная девочка. Рома, только не говори, что ты…

— Влюбился, пап. А ещё я изнасиловал её вчера.

Выстрел достиг отцовской груди, и я услышал сдавленных вздох.

— Господи, — отец уткнулся лбом в кулак. Его голос прозвучал хрипло и приглушённо. — Господи, Рома…

Я опустил голову, словно нашкодивший мальчишка, не хотел смотреть ему в глаза. Не этого ожидал от меня человек, вложивший в единственного сына все силы и душу.

Батя поднялся и отошёл к окну, замолчал так надолго, что я уж было подумал, что он ушёл, поэтому снова закрыл глаза, привалившись к стене.

— Я же просил тебя не трогать именно её, — послышался приглушённый голос. — Это внучка близкого мне человека, который сделал в своё время многое для меня. Просил тебя держать свой блудливый член в штанах. А ты ещё и… надругался над ней.

— Прости, пап. Мне нечего ответить.

— Какого хера, Роман?! — взревел отец и, схватив пустую бутылку со стола, швырнул её в стену.

Я впервые слышал его крик. Впервые ощутил такую волну мороза от него.

— Вставай, щенок.

Отец стремительно подошёл ко мне и дёрнул за плечо. А я и не сопротивлялся. Мне уже плевать.

— Поехали домой, будем думать, что теперь делать.

Кое-как приняв душ, я переоделся, выпил крепкий чай, что заварил отец, и через час уже сидел на кухне родительского дома под тяжёлое дыхание отца и плач и причитания матери.

— Гоша, — срывающимся голосом обратилась она к отцу, — а если эта девушка сама спровоцировала, может, она аферистка какая-нибудь или охотница. Может, это Рома тут пострадавший.

— Нет, мама, — я остановил её мысли в этом направлении.

— Таня, это внучка профессора Степанова, — обратился отец к матери, меряя шагами пространство кухни. — Ты должна её помнить, они с Ромой учились в одном классе, он за ней на выпускной заезжал.

— Такая рыженькая с кудряшками? Которая тебе с физикой перед экзаменами помогала? — мама сквозь слёзы посмотрела на меня.

Наверное, помнить всё о детстве и отрочестве ребёнка — суперспособность каждой матери. А ещё, кажется, я слишком многое им рассказывал.

— Да, это она, мама.

Мать снова зарыдала, стала причитать, что меня посадят, а все знают, что делают с насильниками в тюрьме. Я же будто застыл. Будто речь шла не обо мне. Боялся ли я? Естественно. Заслуживал? Наверное.

— Гоша, сделай что-нибудь. Рома — хороший мальчик, он не заслуживает такого. Он оступился, но мы ведь не знаем подробностей.

Я встал из-за стола. Голова трещала, но хмель уже ушёл. Я и так свалил на родителей свои проблемы, пора было что-то решать с этим.

— Куда ты собрался? — отец остановился и нахмурился.

— Мне надо подумать, что делать, папа. Надо поговорить с ней.

— Сядь. Ты уже достаточно сделал, — отец начинал злиться всё больше. — Ты ведь должен понимать, что если Анна напишет заявление, а я бы именно так на её месте и поступил, то под ударом будешь не только ты, но и вся компания, вся наша семья. Не забывай, что она твоя подчинённая ко всему прочему. Ты доигрался, Рома.