Я тебя (не) люблю

— Ты — нет, а твоя мамаша — да, — он увидел, как лицо Леры в мгновение ока изменилось, стало таким же отрешенным, как и в прошлый раз, когда он рассказал о ее продаже. Наивная девчонка. Думала, что ускользнет от него. Ну уж нет. — Можешь не говорить, какое я ничтожество и попортил тебе жизнь.

— Не скажу, — ее голос, хоть и слегка подорванный, но звучал сладко, с привкусом легкой горечи. Не умела она притворяться, а таких птичек Егор насквозь видел. Почти видел. До этого момента. До того, как одним резким движением, видимо, осмелев, Лера нагнулась над ним, сокращая расстояние между ними, и, облокотившись по обе стороны от его статной фигуры, тихо прошептала в его губы так, чтобы смысл ее слов наконец-то дошел: — Вы сами в этом убедитесь, — ее ванильное дыхание опустилось на лицо Егора, а мелодичный голос с нотками полной уверенности, едва различимый из-за тихого произношения, звучал в его голове еще долго.

Она ушла. Вновь вышла раньше времени, не дав ему и шанса ответить. Не дала возможность поставить ее на место и показать, что она тут никто. И зовут ее никак. Но это не так. Егор прекрасно помнил имя девушки, оказавшейся в один миг не только в его штанах, но и в его голове. Мысленно. Почему? Потому что в реальности она вряд ли приблизится к его паху добровольно. Не в ближайшее время. Хотя ему почему-то казалось, что скоро этот час наступит, особенно после ее недавней выходки. И не одной. Наглая. Какая же она наглая. Почему Егор не замечал этого раньше? Почему упустил из виду тот момент, когда ее страх в глазах изменился на какое-то странное предвкушение? Неужели мстит? Но за что? Он пока что ничего с ней не сделал, если не считать присвоения. Но разве это преступление? Нет. Не в его глазах. Тем более Мороз был абсолютно уверен, что вскоре девушка изменит свое мнение.

Егор недолго размышлял над поступками девушки, вплоть до того момента, как увидел принесенные Лерой бумаги. А точнее, какие-то старые распечатки, не соответствующие его требованию. От злости мужчина смял эти бумаги и громко стукнул кулаком по столешнице, наплевав на стоящий рядом остывший чай, на рабочие принадлежности. На все. Эта девчонка трепала ему нервы, и в какой-то момент показалось, что делала это нарочно. Да, она и раньше позволяла себе иронию, однако Мороз чаще всего закрывал на это глаза. А сейчас... ощущал, что она медленно переходила границу, что сметала все на своем пути. Так же медленно и осторожно. И что с этим делать, не знал.