Я тебя (не) люблю

В памяти внезапно всплыла их совместно проведенная ночь, его злость, граничащая с лаской, его месть девчонке за самоуправство и стриптиз охране. Ее слезы. Наверное, ей было больно. Больно от того, что он делал с ней. Но почему? Раньше он поступал точно так же, за одним исключением. Его бывшие пассии не являлись девственницами, да и против секса с ним ничего не имели. Разве она имела? Так выгибалась его ласкам, чуть постанывала, когда он прикасался к ней. А как чувственно покусывала нижнюю губу, когда он пробовал на вкус ее естество — не передать словами. Может, все же он где— то прокололся? Просчитался? Да, он понимал, что увлекся, потеряв голову, стоило ему оказаться внутри сжимающей и узкой плоти прекрасной девушки, но именно сейчас, ощущая на своем теле нежные руки, которые заботливо меняли повязку, осознал, насколько его поступок омерзителен по сравнению с ее благородством, проявленным тогда. И сейчас.

— Так легче? — уже спокойнее спросила Лера.

— Да, — ответил он, больше не чувствуя прикосновения ее рук к его обнаженному торсу, на который та больше не смотрела. А там было на что взглянуть: рельефные мышцы, напряженные кубики пресса, татуировка, умиляющая других девушек. Но, видимо, не Леру.

Закончив, девушка поспешила к выходу, забирая за собой использованный бинт, пропитанный его кровью, но неожиданно для самой себя резко обернулась, посмотрев в лицо собственному страху, который почему-то не ощущался так сильно, как раньше. В лицо Мороза.

— И... спасибо вам, — тихо прошептала она, хотя ее слова дошли до самого Егора.

— За что?

— Если бы вы не появились тогда, я бы умерла. Вы спасли мне жизнь, — Лера искренне посмотрела на мужчину своими большими голубыми глазами, а затем, окинув напоследок темную комнату, покинула ее, закрыв за собой дверь.

Он ничего не ответил, продолжая смотреть на закрытую дверь, за которой что-то говорил Иван, затем, выслушивая Лерин ответ, размышлял, что в итоге совершил. И правильно ли? Почему она после всего вернулась за ним, почему спасла его и сейчас не оставляет лишний раз? Почему смотрела на него с беспокойством и одновременно холодом в глазах? Почему его не бесило, что женщина видела в непрезентабельном состоянии, да еще и позволил касаться своего ранения и лечить его? Где его лечащий врач? Но хотел ли он, чтобы на месте прекрасной и, как оказалось, заботливой девушки, оказался доктор? Вряд ли. Ее прикосновения приятно ощущались на его коже во время процедуры, чуть прохладные пальцы медленными, но уверенными движениями перевязывали вокруг его живота бинт.

А затем ее слова благодарности...

Они просто убили наповал. Да, Егор спас ей жизнь, но до этого сильно погубил своим поступком, совершенным на грани срыва. Из-за мести. Тогда почему его раньше это не беспокоило? Наверное, потому, что до этого никто не бегал за ним так, не возился, когда ему было плохо, а в глазах окружающих виднелась лишь фальшь, созданная ради поддержания иллюзии. Но не в ее глазах. Не в этом кристально-чистом лазурном взгляде, которым она смотрела на него. Лера вела себя с ним холодно, но в то же время волновалась за его здоровье, сама даже взялась перевязывать его, заметив раскрывшуюся рану. В какой-то момент Мороз задался вопросом: а заслужил ли он, чтобы ему спасли жизнь? Заслужил ли ее заботу? Ее прикосновения? Ее волнение? Раньше он никогда об этом не задумывался, стараясь спускать все на поводу, дав волю случаю, однако именно сейчас, вспоминая недавние события, Егор понимал, насколько сильно оступился, как сильно оплошал и что примерно нужно сделать, чтобы искупить вину. Хотя...

Последнее ему только-только предстояло познать...

ГЛАВА 19

Большую часть своей жизни Лера испытывала стеснение, если это чувство не подавляло что-то более мощное и агрессивное, как накануне побега, когда она невольно оказалась в объятьях Мороза. Она стеснялась своей внешности, не идущей ни в какое сравнение с моделями из интернет-изданий, своих порой пошлых мыслей относительно того или иного мальчика, который ей нравился в школе. Своих воспоминаний первого и единственного оргазма в объятьях ненавистного мужчины. Хотя Лера и не признавала это, но все же порой краснела, перебирая в памяти чуткие прикосновения подушечек пальцев, жаркие дорожки поцелуев, которые горели тогда на ее коже. Но все это в какой-то степени ерунда, ибо мысли о подобном прошлом омрачались ненавистью и неверием. Болью, испытанной в тот роковой момент, когда она перестала быть прежней. Казалось, то ужасное чувство скованности и стеснения совсем перестало преследовать ее, а сама девушка обрела силу и стержень. Но это не так. В душе она осталась все такой же наивной девушкой с прилившей к лицу краской и гулко бьющимся сердце в груди. Именно эти чувства она испытала вновь, когда покинула комнату Мороза под строгим взглядом Ивана и оказалась в своей тихой гавани. В той, откуда сбежала несколько дней назад и вновь вернулась. Осознанно. По собственной воле. Но сейчас жалеть об этом бессмысленно. Лишне.